Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Отмолились, все пошли на выход, мы тоже. На улице подошли женчины, между них Анна, она нас представила и поблагодарила, что пришли помолиться.

– Да, красиво у вас поют, а храм – ето рай Божий.

Ну, нас пригласили на завтрак. Интересно, у них здесь как деревня, все свои. Пришли в столовую, тут собралось человек пятьдесят – шестьдесят, сяли за стол завтракать, пошли расспросы, что с нами случилось. Я кратко рассказал, нам многие сочувствовали и жалели, что приехали, говорили:

– У нас не государьство, а позор, вам надо было ехать в США или в Австралию, там же хорошо живут староверы.

– Но дело не в том. Мы и в Южной Америке не худо жили, но всю жизнь мы мечтали о матушке-родине, но получается, что матушку-родину убили, а подставили мачеху кровожадну, вот как хошь и выживай.

– Да, ето так.

Анна высказалась за нас о помощи, народ заговорил и решили, что обсудют. Мы поблагодарили за всё, стали собираться. Но между етих людей оказался один казак, под именем Артемий, он как-то стал с нами боле родным и ко всему приспрашиватся. Я тоже задал вопрос:

– А что, Артемий, есть станица казаков-староверов?

– А как же, конечно есть.

– А вы мне подскажите, а возможно ли у вас получить учителя, чтобы поехал к нам в Аргентину учить наших детей и внучат казачеству?

– Данила, етот вопрос решает атаман.

– А где он у вас?

– А хошь, пойдём?

– А что, он здесь, на Рогожке?

– Да, здесь.

– Ну тогда веди к нему. – Вот ето здорово, ишо есть казаки-староверы в живых.

Приходим, Артемий стучит, слышим голос:

– Входите.

Артемий заходит, мы за нём. Смотрю, за столом сидят несколькя мужчин с бородами, но что мне интересно видеть – в красным углу стоит иконостас, по́лно икон, как у нас за границай у всех староверах. Как ето сумели сохранить в России? Ето мне мило и родноя. Мы помолились, поздоровались, Артемий представил нас атаману. Он сидел в красным углу перед иконостасом, мне ето очень понравилось – значит, соблюдают порядок. Я представился, дал фамилию, имя-отчество, атаман посадил нас и дал имя-отчество: Димитрий Александрович, атаман Рогожской кладбища.

– Какая радость встретить атамана, у нас тоже были казаки, и охота возродить снова казачество, а где его взять – мы не знали, а чичас сижу против самого атамана, ето большая радость.

– Данила Терентьевич, чем мы можем вам послужить?

– А вот расскажу. У нас здесь не получилось, мы вёртываемся обратно в Аргентину. В тех страна́х молодёжь стала разлагаться, и нам ето жалко. Вот мы вёртываемся и хочем создать свою деревню и возродить снова казачество, спорт, русскую культуру, духовность. Просим вас как атамана, одолжите нам учителя казачеству, мы его оплотим. Скажите, Димитрий Александрович, возможно ли ето?

– Да, конечно, с удовольствием поможем.

– Ну вот и хорошо. Я добьюсь земли под деревню, построим дома и к вам обратимся.

– Хорошо. Когда надо, сообчите, вот мои координаты – звоните.

– Спаси Христос, Димитрий Александрович.

– На здоровья, Данила Терентьевич. Когда надо, обращайтесь.

– Хорошо.

– Ну, пока.

Но что мне чу́дно: в наш разговор не вмешался ни один мужчина, ето большой почёт атаману и уважение. Я был рад такой дистиплине.

– Артемий, спаси Христос за таку́ услугу.

– Да что вы, Данила, мы обязаны ето исполнить, у нас тоже есть интерес расширить казачество, особенно своими християнами.

– Спаси Христос за добрыя мысли.

– На здоровья, Данила Терентьевич.

Димитрий стал звать к себе в гости, но у меня нет время до самого отъезда, я ето ему объяснил, он спросил:

– А где вы стоите?

– Мы стоим у отца Петра на Таганке.

– Да зачем так, лучше к нам переезжайте.

– Но, Артемий, вы поймите, отец Пётр не знал нас, принял и старается во всем нам помогает, он добрый, мы не хотим его обидеть.

– Да, как жалко. Но вдруг что – звоните, вот мой номер сотовый.

– Хорошо, спаси Христос. – Мы на етим расстались.

Стали торопиться до храму. Время подходит, за нами доложна подойти машина. Мы успели и поехали к Тане Геннадьевне, ето будет на Рублёвке.

Я слыхал Рублёвку, но не знал, с чем её кушают. Да, тут вся елита московская. Едем, смотрю, стена высотой семь-восемь метров и везде камеры.

– А ето что такоя?

– Ето усадьба пресидента и премьера.

– Ого, загородились оне! Ну, молодсы, поцарьствуйте хоть на этим свете, и хватит, а тот свет ишо надо заработать. – Я не знаю, сколь здесь гектар, но, наверно, немало.

А вот и дом Тани Геннадьевны – пятьсот метров от етой стены, дом из круглого дерева, построен недавно. Нас встречают вся семья: Танин папа и мама, ето пожилые родители лет под семьдесят, но какия приветливы и ласковы! Что мне в нём родноя – не могу вспомнить. Знакомимся, его звать Геннадий Васильевич Голованов, её Зоя [517]. Нас пригласили в дом, мы зашли, всё уютно и красиво, в зале в красным углу иконы – да, по-нашему. Но иконы есть наши и часть никониянских. Нас посадили на диване, пошла беседа, оне стали спрашивать: хто, как, откуда, куда, я кратко рассказал. Геннадий Васильевич сказал:

– Да, жалко, но у нас структура государственна не работает. Такими семьями заселить Россию – ето благо отечеству. Сто лет проскитались в чужих страна́х, а своё не забыли – таким надо памятник ставить, а тут насмешка.

Тётя Зоя тоже восхищалась и жалела. Мне стало интересно: у них у всех подход не российский. Я не вытерпел и спросил:

– А вы откуда? У вас подход не российский.

Геннадий Васильевич засмеялся и сказал:

– А где нас судьба не таскала! Я был капитаном русского флота, и везде побывали, на горе Афоне и то пожили.

– Да, чичас понятно. – И я спомнил того капитана: в 80-х годах был переводчиком, и вот именно такого же капитана встречал, что меня кормил грибочкями да огурчиками, да, такой же дипломат.

А вот Таня – ето замечательна девушка, ето конкретна, ответственна и енергична девушка, уже свыше тридцать лет, но не взамужем. Я спросил:

– А что не вышла взамуж, Таня?

Она ответила:

– Порядошной не подходил, а за кого попало неохота.

– Ну молодес, правильно, и береги себя, лучше прожить одной, чем потом маяться.

Она:

– Да, ето так. – Вот она кака́ замечательна, но стыдливая, вот за ето она мне понравилась, как дочь, я ей ето сказал, она потупилась. Да, в России есть замечательный молодёж!

Тётя Зоя – тоже добродушная душа и угодлива, да вообче вся семья как на подбор.

Звонок.

– Алё, да, мы вас ждём. Хорошо.

– Ну что, где оне?

– Час будут.

– А что, ишо гостей ждёте?

– Да, чичас подъедут Герман Стерлигов.

– Интересно, ето старый приятель.

– Да, он вам знакомый?

– Конечно. Я был у него в деревне, у него хоро́ша семья, но я не могу его понять.

– Да он такой и есть: час так, час едак, – сказал Геннадий Васильевич.