Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Андрон свозил меня в гости к Вавиловым. Оне разошлись, сам дед Вавилов в престарелым доме, старуха Арина живёт у Дуньки, Дунькя разошлась с мексиканом, Ванькя в тюрме – поймали за продажу кокаина, работал Андрею Шарыпову, Колькя Анфилофьев убежал в Мексику за ето же. Из моих друзей мало хто уцелел – наркоманы да пьяницы. На неделе позвонил Марфиной двоюродной сестре Агрипене, что продавала нам вышивки, – не захотела стречаться, сказала, много работы. Вообче чу́дно: приезжают в Южну Америку – таки́ друзья и родные, а тут как не видют тебя. Сколь наших приезжало из Южной Америки, все рассказывали одно и то же. Я не верил, а тут сам увидел. Коренныя американсы намного лучше, чем наши.

В консе недели звонют Ирина с Юрой Дорофею, сулятся приехать в гости, готовют сюрприз. Я у Андрона и у Дорофея приспрашивался, как можно остаться в США и достать семью. Мне отвечали: трудно, один способ толькя – повенчаться формально, но на такой рыск не знаю хто пойдёт, и ето лицо должен быть американес, иметь собственность и платил налоги. Так как многи венчаются и потом требуют половина капитала, поетому все боятся. Дорофей смеётся: «В субботу увидишь сюрприз».

В субботу вечером приезжают в гости Юра с Ириной и с ними женчина моего возраста – стро́йна, высо́ка, фигуриста. Познакомили: ето будет Марья Краскова, по матери Сне́гирева, вдова, муж был Афанасий Колмогоров, наркоман, стал стрелять в полицию, полиция его убила. Она осталась одна, троя детей, старший женатой, второй – парень, третяй – подросток. Ето женчина порядошна, рассудок здравый.

После ужина Ирина пригласила меня к ним, поехали. Живут в богатым месте, дом шикарный, оне обои начальники компании «Пендлетон», заработки у них высо́ки, живут богато. Поставили на стол, рюмка по рюмке, язык развязался, пошёл разговор. Ирина сумела задеть меня за сердце, пошли слёзы, я признался, что со мной сделали харбинсы и как Марфа поступила. Оне чётко знают, что такоя харбинсы и что оне строили [163]в Аляске. Марья стала ласкаться, мне она очень понравилась. Ету ночь мы все напились, на другой день провели весело, вечером отвезли меня домой.

В следующу субботу снова приехали за мной. Я всю ету неделю размышлял, как быть, и решил: ежлив Марфе я нужон, так пускай теперь она позаботится [164], а я посмотрю. Деток жалко, но я их добуду.

Приезжаем к Ирине с Юрой, Марья уже там. Но она разоделась так красиво, была в чёрным платье, красивы чёрны туфли, и от неё шёл приятный запах. Мы с ней етот вечер веселились, но я не пил – чуть для замазки глаз, она последовала моему примеру, поступила так же. Мы с ней ушли рано в постель. Я весь отдался ей, а она мене́. Ета ночь для меня перва в жизни была, такого наслаждения я не стречал, и мы провели всю ночь в блаженстве. Наутро стали, Ирина улыбается, Юра также. Провели день, вечером я к ней, и больше не разлучились.

Я позвонил Дорофею, чтобы заезжал за мной к Марье, дал адрес и стал ездить на работу, она также. Дом у ней хороший, две машины, работат на фабрике швейной, получает двадцать пять долларов в час. Женчина чи́ста, порядошна, не ветер. Я её сполюбил, для её я тоже стал дорогим. Первый муж её избивал и всё из дому ташшил для наркотиков, она не жила, а мучилась. А теперь она рада, старается во всём мне угодить. У ней ишо две дочки есть, оне взамужем, живут на Аляске. Я етого не знал, узнал после.

Маша стала меня возить по магазинам, стала одевать меня по-светски, выбирала са́мо наилучшая, одёжу, возила в парки и музеи, на разны выставки, теятры. Каждо воскресенье ездили к Юре с Ириной, вместе ездили праздновали, вечерами были у Ирине. К ней ишо приезжали гости, тут мы стретились с Акилиной, Антоновой женой, но она уже вышла за российца [165]Сашу. Узнала Гливка Шутова – тоже прибежала и приглашала, но она уже потерянна наркоманка. Часто приезжали и Василиса со Славиком. Всё шло лучше некуда, но я тосковал по деткам.

Люди узнали, что я настроил, и позвонили Марфе. Марфа получила паспорт – и к консулу. Консул дал ей визу на десять лет, и Марфа прилетела. У нас с Машей через месяц венчание, но я тосковал по деткам. Маша узнала, что Марфа приехала, запереживала. Я ей говорю:

– Не переживай, ето всё к лучшему, мы с ней здесь разойдёмся, и я буду свободный, толькя деток жалко.

Маша говорит:

– Твоих деток я приму как своих, и будем ро́стить вместе.

– Ну хорошо, давай будем бороться вместе за одно.

Марфа приехала, пошла к своему ро́дству, но оне с ней обошлись по-холодному. Тогда она обратилась в собор к Фоме Иванову. А я у сына работал, сын меня уволил: мать приказала, страшшали, что выгонют с Америки. Я сказал: «Пускай гонют, но погонют всех». Их ето задело, не стали трогать. Я устроился у Машиного сына Ивана, он стал платить десять долларов час, работать девять часов.

У Маши, Ирине и Юры летние каникулы, мы собрались в Невада и Калифорнию, доложны свенчаться в Сакраменто, в Калифорнии.

Марфа добилась моего телефона и хотела встречи. Маша не поехала, повезла меня Ирина, встреча была у Леонтия Можаева. Встретились, Марфа вела себя достойно.

– Почему так поступил?

– Сама знашь, не надо рассказывать.

– А дети?

– Да, детей жалко, будем решать. И всё, всё.

Весь и наш разговор. Ирина слыхала всё, в обратным пути говорит:

– Дура!

– Нет, – говорю, – пустоголова, живёт чужими умами.

Мы уехали в Калифорнию, приехали в Сакраменто. Там у Ирине сёстры, живут хорошо, одна вышла замуж за чиновника миграсионной службы. Там нас свенчали, сделали нам праздник. Пробыли в Сакраменто три дня, ходили на выставки, в разныя музеи, потом поехали в штат Невада, в город Рино, там всё кази́но, да развлекательное, и гостиницы. Здесь мы провели неделю, ходили по кази́нам, балам, ресторанам, потом поехали в Сан-Франсиско, Калифорния, в город Чайнатовн, тут забили наши машины покупками. Мне чу́дно показалось: мы всегда считали, что китайско производство са́мо некачественно и дешёво, а здесь всё качественно, и дорого, и всего изобильно, и разнообразно. Поехали домой.

Приезжаем. Маша на днях повезла меня в магазин, выбрала для меня пикап «Тойота Такома», са́му дорогуя, чёрну, за пятьдесят девять тысяч долларов, и купила мне его в подарок. Потом поехали смотреть новый дом за двести семьдесят тысяч долларов, её дом уходил за сто шестьдесят тысяч долларов. Всё ето решали тихо́нь.

Новости с Аргентине нехоро́ши: тятя помер в больнице, и Степанидин муж Николай в Уругвае утонул пьяный, по всёй експертизе утопили рыбаки. Я детя́м послал тысячу долларов, Степаниде тоже. Своячок Николай был в Аляске, тесть с тёщай тоже приехали в США. Николай прославил меня везде масоном, шпионом, предателем, но в США Басаргиных хорошо знали, и Колю с Пашей отлично, поетому были в сумленье. Но мой брак подтверждал конкретность, и народ роптал, а правды не знал.