Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Она:

– Что с вами?

– Да вот мы переселенсы, и нас обманули. Спрашиваем про староверов, а нам ответили: тут их нету.

– Как так? Вон ваш храм.

– А где?

– Садитесь со мной в автобус, я вам укажу.

Мы обрадовались и поехали. Возле храма слезли, она говорит:

– Ето наш храм, а ваш дальше. Берите вот 17-й автобус, и он будет ехать нимо.

Мы так и сделали. Слезли возле следующаго храма, подходим к воротам – всё тихо. Да, служба давно прошла. Смотрю, на лавке сидит мужчина, я звонок давнул, он идёт и спрашивает:

– Вам что нужно?

– Мы гости издалека, из Уругвая, Южна Америка. Здорово живёте, Христос воскресе!

Он:

– Здорово. Воистинно воскресе! Проходите, но простите, все спят, служба была всю ночь, батюшка устал.

Думаю, вон оно как, значит, ето старообрядцы Белокрыническей иерархии, значит, не наши, но мы друг друга поймём, знаю, что в США к ним много перешло. Мы с етим парням разговорились, мне он сразу понравился: спокойный, кроткий, набожный. Он приехал с далёкой деревни Пасху стретить, с Нижнеусинска, занимается сбором кедровых орех, грибы, разну ягоду.

– И что, жить можно?

– Да, можно, толькя скучновато. Нас там, верующих, я да мама.

– Вы не женаты?

– Да нет.

– А что не женитесь?

– Да неверных неохота брать.

– Но да, ето правильно. А можно где-нибудь выбрать место спокойно, без народу?

– Да, конечно, от нас пятьдесят кило́метров ниже стоят два-три дома заброшенна, место очень хороше, речкя рыбна.

– А кака́ рыба?

– Хариюс, линок, щука.

– Да, ето хорошо. А зверь?

– Да полно: марал, косуля, козерог, кабан, медведь, волк, белка, соболь.

– О, дак богато место!

– Да, богато.

Мы и не заметили, как часы шли. Тут бабуля встала, познакомились, она нас накормила, разговор шёл, друг у друга вопросы, рассказы. И в два часа дня приходит молодой мужчина, енергичный, весёлой, увидал нас:

– О, гости! Здорово живёте, Христос воскресе!

– Здорово, воистинно воскресе! – Подходит, обнимает и целует, у меня душа вздрогнула: сразу видать, чистая русская душа. Высокий, стройный, красивый, простой – мне он сразу понравился.

– Вы хто, откуду?

– Из Уругвая.

– Как вас Бог занёс суда?

– Да переселенсы.

– Вон оно как. А какого вы согласия?

– Часовенного.

– Да, ето близко от нас, вам толькя священства не хватает, а остально всё одно и то же.

– Да, я знаю.

– И ваши в США многи к нам подошли: отец Кондр, Прохор Григорич, оне у нас были.

– Да, чу́дно, но их в живых уже нету.

– Да, к сожалению, так. Ну, пошли к батюшке.

Зашли, поздоровались. Да, сразу понятно: старик добрый, ласковый, матушка тоже очень до́бра. Пошли расспросы, я всё рассказал, хто мы, откуду, и приключение своё рассказал. Батюшка:

– Ой ты милый мой, да вы им не верьте, ето всё воры́ да безбожники, не надейтесь ни на что, мы тоже переселенсы с Грузии, всё ето обман, сколь нам сулили, то мы больше израсходовали. Тут в России не столь помогут, сколь обдерут, не надейтесь ни на кого, толькя на себя да на Бога. И зачем вы тронулись суда? У вас там всё равно легче, мы ето знам.

– Да ностальгия своё донимала, мы всегда мечтали о матушке-родине.

– Да, ето так. Мы тоже из Румынии в Грузию, из Грузии в Ворогово, но там холодно. Мы приехали сюда, в Минусинск, и что толькя не пережили, везде обман.

– Но а где закон, государство?

– А его здесь нету.

– Но как так? Как-то страна существует?

– Поживёшь – увидишь. Выживают хто как может.

– Но в наших страна́х в последних годах заговорили все страны́, что Россия растёт и перспектива хоро́ша.

– Да, ето кому-то, какой-то кучке, а стально́ [282]хоть провались.

Да, жутко слушать таки́ новости.

Мы с Софониям довольны, что попали к таким замечательным добрым людя́м. Батюшка Скачков Леонтий, а молодой сын – Иван Леонтьевич, потом ишо два сына пришли, Федя и Дима, тоже хоро́ши мужики. Федя овдовел, оне жалеют, что он со скуки стал пить, у него два сына женатых, у Диме малы дети, у Ивана сын и две дочери.

Началась служба, народу много, многи приехали с разных деревень, всё хорошо, но мне одно не понравилось: крестются с нерадением, как попало, и чувствуется, как будто всё делается в шутки, а не всурьоз. Я ето чётко знаю: творяя дело Божие с небрежением, да будет проклят, а тут заходют без бороды, и всё как-то делается непонятно.

После службе Иван пригласил к себе. Да, живёт он хорошо, дом новый, сам имеет такси, жена работат в милиции. Мы у них поужнали, ночевали, утром на службу. После службе к батюшке, позавтракали. Тут звонит ишо сын, к нему съездили, к Феде съездили, и опять на службу. После службе пригласил Корнилий поужнать, он с Ворогова, был нашего согласия, но перешёл в священство, бороду подстригает, значит, ради [283]слабости перешёл. Он у них служит старостой, он бывший рыбак внизу на Енисее. Сидим ужнаем, стучат в вороты. Корнилий вышел, немного сгодя приходит:

– Данила, тебя ищет милиция, говорят, что вы потерялись.

– Что же чушь! – Я вышел: да, два милиционера.

– Вы Данила Зайцев?

– Да.

– Вас потеряли.

– Как так? Нас бросили на полу на Пасху Христову, и мы поехали разыскивать своих.

– Пожалуйста, явитесь завтра в администрацию утром.

– Хорошо, завтра будем там.

Корнилий смеётся:

– Сэлый день ищут.

Утром после службе поехали в администрацию – Корнилий, Иван и я. Приезжаем. Нас встречает глава и ведёт на круглый стол. Нимо нас прошёл тот самый водитель, что привёз нас в Минусинск. Заходим, нас уже ждут, человек восемь. Был тот самый чиновник, что принял нас, и скотовод, что бросил на полу. Нача́л разговор глава, представился и говорит:

– Мы вас потеряли и думали, что вы потерялись.

– Да нет, мы поехали разыскивать своих, – и я повернул к тому чиновнику. – Вы, дядя, говорили, что здесь никаких староверов нету и оне здесь не в моде, а вышло, что вот какой красивый храм и по́лно староверов.

– А я почём знаю? Я их не знаю.

– А вы, дядя? Я всю дорогу у вас спрашивал, чем можно заняться, вы мне отвечали: ничего не выгодно. Значит, у вас скот и вам нужны рабочи, и вы, не зная нас, бросили на пол, как собачонок. И водители с Красноярска везли нас суда, свыше сто кило́метров в час, чтобы поскорея сбросить, как говно с лопаты. Мы не ехали суда вашим коровам хвосты молоть, мы ехали сюда как хозяева. А теперь видим, что всё ето обман и вся ета программа – ложь. У нас в Южной Америке страны́ бе́дны, но нихто бы так не поступил. А для России ето позор. По нашим деревням ездют консула, политики, убеждают, чтобы вернулись на родину и помогали подымать страну, а тут нас стречают бывшия председатели, скотоводы, чтобы мололи ихным коровам хвосты. И что вы думаете, я должен и обязан ето всё известить в наши страны́ и сказать, что всё ето обман, и я ето сделаю.