Array Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии

Важно отметить, что всплеск неоязыческой идеологии наблюдался в Армении, особенно в первые годы карабахского конфликта, когда многие армяне, даже не имевшие отношения к неоязычеству, были склонны связывать неудачи в необъявленной армяно-азербайджанской войне с расслабляющим влиянием христианства, будто бы духовно разоружившего армян перед лицом грозного военного противника [358].

Все рассмотренные примеры связаны с христианским ареалом, где, как мы видели, почти повсюду зарождаются неоязыческие движения. Для мусульманского мира это менее характерно, хотя среди тюркских народов кое-где наблюдается стремление «воссоздать» якобы исконную единую тюркскую религию – тенгрианство. Кое-где оно мирно уживается с исламом, а кое-где выдвигает против него обвинения, подобные тем, которые используют неоязычники христианского ареала против христианста.

Так, кумыкское национальное движение заимствует из тенгрианской идеи прежде всего этнополитическую символику в целях апелляции к исконному культурному своеобразию, а также как основу для политической кооперации с другими тюркскими народами. При этом в политической риторике кумыкских лидеров тенгрианство мирно уживается с исламом [359].

Несколько лет назад нечто подобное наблюдалось в Казахстане, а осенью 1997 г. тенгрианское движение зародилось и в Набережных Челнах (Татарстан), где его возглавил З. Аглиуллин, бывший лидер ТОЦ. В этом случае тенгрианство выступает более как политико-идеологическое, нежели как сугубо религиозное течение. У движения есть своя газета «Безнен юл» («Наш путь»). Она издается с ноября 1997 г. под редакцией Д. Шайхетдина и З. Аглиуллина. Выстраивая свои идеологические ориентиры, газета активно использует традиционную тюркскую графику и символику. Она открывается руническими надписями и изображением волка, важного символа тюркской культуры.

В риторике тенгрианцев слышатся явные нотки советской антирелигиозной пропаганды, которая удобрила почву и для русского неоязычества. Сторонники движения настроены против ислама как учения, привнесенного извне, служащего эксплуатации простого народа, оправдывающего захватнические войны и отражающего прежде всего ценности арабского (семитского), а не «тюркско-татарского» мира [360]. Тенгрианцев не устраивает современная модель «обуржуазивающегося» Татарстана, будто бы идущего на поклон к западной цивилизации и опрометчиво отвергающего истинно национальное тюркско-татарское начало. Этому они противопоставляют тенгрианство как традиционный самобытный образ жизни, возникший естественным путем и коренящийся будто бы в народной «биоэнергетике», в нем видят «собственную идею», тесно связанную с «тюркско-татарским языком».

Вот почему тенгрианцы придают огромное значение доисламскому периоду истории татар и склонны считать своими предками волжских булгар, история которых позволяет легко перекинуть мостик в доисламское прошлое и искать там великих тюркских предков, создававших государственность и культуру на почве язычества. Мало того, тенгрианцы утверждают, что доисламская тюркская государственность была той основой, без которой не возникла бы государственная система России. К языческой эпохе они относят нравственные устои народа, а также бесценную экологическую культуру. Одним словом, сторонники тенгрианства утверждают, что христианство и ислам не создали ничего качественно нового, воровским образом присвоив себе величайшее наследие языческой культуры. Вот почему настала пора вернуться к истинному источнику мудрости – тенгрианству [361].

Газета движения «Наш путь» настаивает на том, что со времен принятия ислама татары находятся под гнетом, который как бы осеняется «семитской религией». С точки зрения газеты, Западная цивилизация готовила татарам судьбу американских индейцев [362], и лишь усилиями джадидов эта опасность была устранена. Однако газета выступает и против джадидизма как интегрировавшего некоторые западные идеи и ценности и свернувшего в сторону от поисков истинного тюркизма. Газета предлагает идти дальше к единой идеологической основе всех тюркских народов, которую она и связывает с тенгрианством. Последнее она почитает как раннюю религию предков-булгар, якобы содержавшую более полное и глубокое миропонимание, чем ислам [363]. Впрочем, газета ведет поиск даже не столько булгарского, сколько общетюркского наследия. «Истинный тюркизм – это изучение всех сторон исконной культуры тюркских народов, исконной тюркской религии и всех ее составляющих, традиций тюркского гостеприимства, обычаев тюркского питания и кухни (к чему истинные тюрки предрасположены генетически), тюркских видов оружия, различных видов борьбы и соревнований, тюркских свадеб и празднеств, имеющих тюркские корни музыки, танцев, природного тюркского духа и характера», – все это та истина, которую газета рассчитывает освещать на своих страницах [364].

Вот почему в газете уделяется много внимания вождю гуннов Аттиле, урало-алтайскому языкознанию, целые страницы посвящаются «татаро-тюркскому алфавиту» (доказательство сходства булгарских и татарских рунических знаков), знакомству с тюркским религиозно-магическим календарем. Но наиболее актуальна для газеты проблема древних доисламских верований: публикуются развернутые описания народных поверий, бытующих у тюркских народов [365]. При этом преимущество тенгрианства видится в том, что, в отличие от религий, созданных пророками, он является истинно народной «естественной» религией, которая развивается свободно, не будучи связанной жесткими догмами. Читателя убеждают в том, что древние тюрки будто бы обладали глубочайшими знаниями о человеке и Вселенной, к которым мировая наука приходит лишь сейчас. Разумеется, не обходится и без апелляции к оккультным наукам и астрологии, в частности к учению об астрале и переселении душ [366].

Мало того, читателю объясняют, что связанные с национальной (языческой) религией духи предков могут лучше защитить нацию от невзгод, чем космополитическая мировая религия. В качестве примера приводится Япония, которая избежала ужасов монгольского нашествия будто бы только благодаря приверженности своей самобытной синтоистской религии [367]. Но особое внимание сторонники тенгрианства уделяют экологии – этот аспект занимает в их идеологии гораздо больше места, чем у русских неоязычников.

Поиски национальной идеологии заставляют некоторых татарских националистов требовать «татаризации» ислама и видеть в боге Тенгри «Аллаха на национальной почве». В некоторых научных и духовных кругах Татарстана нарастает стремление трактовать тенгрианство как монотеизм, подготовивший почву для ислама. В Татарстане растет интерес к рунической магии – начинается изучение руники как якобы содержащей древние зашифрованные знания.