ДЕЯНИЯ ВСЕЛЕНСКИХ СОБОРОВ, ИЗДАННЫЕ В РУССКОМ ПЕРЕВОДЕ ПРИ КАЗАНСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ ТОМ ШЕСТОЙ

Его же из того же слова: «итак ты, человек, нисколько не соблазняйся, когда слышишь, что (Иисус Христос) говорит: яко снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшего Мя (Иоанн. 6, 38). Мы снова повторяем здесь то, что было сказано в начале относительно дела определенного и ясного; об этом-то деле Христос и произнес вышеприведенное изречение. Потому что Он говорит это, научая (нас), что умереть за всех Ему было желательно, так как этого хотело божественное естество Его, а вместе и нежелательно по причине крестных страданий и поколику это касалось плоти, имеющей отвращение от смерти. Слово наше сделалось уже слишком длинно; но нам следует еще из самой природы вещей показать, что Христу Спасителю, поколику Он был человек, нежелательно было пострадать на кресте. Итак мы говорим, что делом иудейского безумия было то, что Христос был наконец совсем распят, и это непременно должно было быть совершено теми, которые уже вполне развили в себе подобную дерзость, напрактиковавшись в этом из того, что было сделано ими против святых пророков и бывших в то время святых. А так как подпавшее смерти иначе не возможно было опять восстановить к жизни, если бы единородное Слово Божие не соделалось человеком, а, соделавшись человеком, Оно должно было пострадать, то поэтому Оно и сделало нежелательное желательным». Эти два свидетельства также были сличены с харатейною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказались согласными.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство того же святого Кирилла из восьмой книги того же толкования, начинающейся следующими словами: «Мария же приемши литру мира» (Иоанн. 12, 3). Оно читается так: «усматривай же опять из этого, как человеческое естество легко смущается и скоро приходит в ужас, а божественное и неизреченное Его могущество остается непобедимым и несокрушимым и имеет в виду только приличную Себе силу. Потому что вкравшееся воспоминание о смерти старается устрашить Иисуса (Христа), а божественное могущество тотчас утишает пробужденную страсть и сейчас же преобразует в несравненное дерзновение то, что было подавлено ужасом. Итак будем думать, что и во Христе Спасителе свойственное человеку пробуждается двумя и притом необходимыми способами. Потому что надобно было непременно, чтобы посредством всего этого Он не воображаемо и призрачно, но скорее естественно и истинно явился человеком, рожденным от жены, носящим все свойственное человеку, исключая одного только греха. Смущение и ужас суть естественные наши страсти, но они далеки от того, чтобы считать их за грехи. И притом свойственное человеку во Христе проявляется с пользою, (то есть) не для того, чтобы проявившееся укреплялось и получало новую силу, как и в нас, но для того, чтобы оно, проявившись, уничтожалось могуществом Слова, с переходом в первом Христе естества в некоторое лучшее и божественное состояние. Так, а не иначе должен был перейти и на нас самих этот способ врачевания». Его же из десятой книги того же толкования, начинающейся словами: „Имеяй заповеди моя и соблюдаяй их" (Иоанн. 14, 21): «как Он (Иисус Христос) единосущен своему Отцу, также точно имеет и одно с Ним хотение, потому что в одном существе конечно одно и хотение и одно намерение, а разногласия нет никакого». Его же из двенадцатой книги толкования, начинающейся словами: «А что Сын по естеству есть Бог»: «когда со стороны нечестивых иудеев были употреблены все роды нечестия против Христа, и когда наконец не осталось ничего, что могла бы обнаружить несказанная жестокость, тогда плоть (Его) опять терпит в конце концов нечто свое и естественное, потому что она томится жаждою, будучи истощена многоразличными ударами. Потому что сильные боли возбуждают жажду, каким-то врожденным и несказанным огнем иссушая находящуюся внутри влагу и какими-то жгучими подступами воспламеняя внутренность страждущего. Всемогущему Богу Слову не трудно конечно было бы отклонить это от своей плоти: но Он, как прочее благоволил потерпеть добровольно, так и это переносит по добровольному изволению. И потому-то Он просил пить». Эти три свидетельства также были сличены с харатейными книгами, находящимися в библиотеке здешней патриархии, и оказались согласными.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Епифания, архиепископа кипрского, из сочинения «Панарий», из шестьдесят девятой книги, написанной против ариоманитов и начинающейся словами: «Тем, которые стоят за Мелетия». Оно читается так: «итак словоохотники, подпрыгивая, как будто бы нашедши доказательство к ниспровержению врага, тотчас обращаются (к нам), говоря: видишь, что Он (Иисус Христос) имел нужду в помощи (со стороны) ангелов? ибо Его укреплял ангел, потому что Он скорбел; а не знают они того, что если бы всего этого не было и если бы Он не сказал: не моя воля, но твоя да будет (Лук. 22, 42), и если бы Он не печалился, и если бы у Него не вытекал из тела пот, то пришествие Его во плоти показалось бы призраком, и, значит, манихеи и маркионисты справедливо воспевали бы, что пришествие Его во плоти есть дело представления фантазии, а ничуть не имеет в основании действительного факта. Но, охраняя нашу жизнь, Он все это всецело принял с целию домостроительства; а потому, как имеющий некоторые свойственные человеку страдания, Он не иносказательно, но совершенно истинно сказал: не моя воля, чтобы показать истинную субстанцию плоти, и чтобы обличить тех, которые говорят, что Он не имел человеческого ума, а также обличить тех, которые не говорят, что Он имел тело. Потому что всякое божественное слово, находясь среди сынов тьмы, обличает тьму и освещает сынов истины. Итак заметь, сколько полезного заключается в этом слове. Из безтелесных не вытекает пот, а потому появлением пота Он показал, что Он имеет истинную плоть, а не призрачную. Плоть, соединенная с божеством, но не имеющая ни души, ни ума, не обнаруживает скорби; а потому, когда Он скорбел, то тем самым показал, что Он имел вместе и душу и тело и ум, откуда и происходила скорбь. И опять, сказавши: не моя воля, по твоя, показал, (что Он имеет) ум истинно человеческий, но безгрешный». Это свидетельство также было сличено с харатейною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Григория, епископа назианзского, из второго слова о Сыне, начинающегося словами: «(так как ухищренные) твои доводы и сплетения умозаключений». Оно читается так: «в седьмых считай речение, что Сын сошел с небеси, не да творит волю свою, но пославшего (Иоанн. 6, 18). Если бы сие сказано было не самим Снисшедшим, то мы ответили бы, что слова сии были произнесены от лица человека, не какого разумеем мы в Спасителе (Его хотение, как всецело обоженное, не противно Богу), но подобного нам, потому что человеческая воля не всегда следует, но весьма часто противоречит и противоборствует воле Божией. Ибо так понимаем и слова: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но да превозможет воля твоя (Матф. 26, 39); да и невероятно, чтобы Христос не знал, что возможно и что нет, и чтобы стал противополагать одну волю другой. Но поелику это речь Восприявшего (чго значит слово снисшедый), а не воспринятого, то дадим следующий ответ: сие говорится не потому, что собственная воля Сына действительно отлична от воли Отца, но потому, что нет такой воли, и смысл, заключающийся в словах, таков: «не да творю волю мою: потому что у Меня нет воли, отдельной от твоей воли, но есть только воля общая и Мне и Тебе. Как божество у Нас одно, так и воля одна» [109] Твор. св. Григория назианз. по русск. перев. Москва, 1844 г. ч. 3, стр. 20. . Это свидетельство также было сличено с пожелтевшею пергаментною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным.