Проповеди

Но мир, принявший в себя семя лжи, неизбежно, по закону природы, выносит его. Семя зла, чтобы принести сторичный плод, тоже должно, по всеобщему закону, на время как бы умереть. Все получившие печать уснут, успокоенные, примиренные и накормленные. И если у организаторов нового порядка хватит коварства, то они и тех, кто не примет печать, не будут беспокоить гонениями, чтобы и они тоже постепенно заснули. Но семя прорастет, и все вспыхнет с новой, страшной силой, и в новом, невиданном качестве.

Подобно, как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут».

«Но вы, братия», - обращается Апостол к тем, кто никогда и ни за что не продаст своего первородства, - «вы, братия, не во тьме, - чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы - сыны света и сыны дня: мы - не сыны ночи, ни тьмы». Чем спокойнее для нас время, тем беспокойнее должно быть на сердце. «Итак, не будем спать, как прочие, но будем бодрствовать и трезвиться» и от вина, и от объедения, и от обольщения тишиной и миром, и от смущения войнами и военными слухами.

Ну а помыслить, что убитому за истину праведнику нужен и приятен величественный монумент, разве это не значит - вторично убить его?

О тайном и явном.

Лк. 12, 2-12

1 Фес. 5, 9-13, 24-28

Господь предостерегал от «закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12, 1), когда одно внутри, втайне, а другое - наружу, перед всеми. А Господь говорит, что вообще «нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не узнали бы. Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях». Это - закон. И каждый, наверное, мог бы привести немало примеров действия этого закона. Причем, особенно - на хороших людях. Иному куча подлостей проходит безнаказанно, а иному и одна, самая маленькая, оборачивается позором. Поэтому всякое зло, не только сказанное или сделанное, но и сокрытое в сердце, - должно быть как уголь в руках, как меч над головой.

Но бывает и другое тайное, то, что хотят сделать с нами враги: оклеветать, заточить, уничтожить. Бывает сокрытым то, что могло бы мгновенно оправдать от всех обвинений. И тут уже те же слова Господни звучат утешением. И это тайное будет открыто. Если надо, Господь и в этой жизни оправдает, как, например, Сусанну от клеветы развратных стариков (Дан.13), или как Пресвятую Деву от подозрений Иосифа (Мф. 1, 19-20). Если же все-таки придется пострадать за правду, то истина откроется в вечной жизни, к величайшей славе невинного страдальца. Господь Сам перед всеми оправдает, и Сам введет в круг Ангелов Небесных.

Но это - еще и при условии, если мы сделаем явной нашу тайную, если она такова до сих пор, - веру в Иисуса Христа. Господь сказал, что «исповедает пред Ангелами Божиими» лишь того, «кто исповедает» Его «пред человеками». Того, кому мешает обычная трусость, Господь побуждает не бояться «убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать». Он напоминает, что ни одна даже из малых птиц «не забыта у Бога».

Но некоторые не исповедают Господа Иисуса пред людьми совсем по другой причине: они боятся вызвать хулу на Него, и стать невольной причиной гибели богохульника. Кажется, именно таковых Господь успокаивает обещанием, что «всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет». Не бойтесь, не постигнет мгновенная кара того, кто в ответ на ваши слова скажет - по неразумию, по страсти, по горячности - какую-нибудь хулу. Господь не спешит казнить, но терпеливо ждет обращения грешника.

Главное, чтобы вера не была лицемерной, когда одно «в душе», а другое перед людьми. А что не так - Бог поправит, ведь Он «определил нас не на гнев, но к получению спасения через Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы, бодрствуем ли или спим, жили вместе с Ним».

О «другом Иисусе».

Лк. 9, 1-6

2 Кор. 11, 1-6

Апостол Павел писал в послании к коринфянам: «если бы кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали, или если бы вы получили иного Духа, которого не получили, или иное благовестие, которого не принимали, то вы были бы очень снисходительны к тому».

Да, так бывает. Проповедуют вроде бы Иисуса, и говорят вроде бы правильно и складно, но чувствуется, что это именно какой-то другой Иисус. И предлагают Духа, и вроде бы демонстрируют действие этого духа, но сердце говорит, что это тоже какой-то иной дух, а не Тот, Который в Пятидесятницу сошел на верных учеников. В чем тут дело?

Вспомним, как еще до Своих страданий Господь послал Апостолов на проповедь, дав «им силу и власть над всеми бесами, и врачевать от болезней». Они «проходили по селениям, благовествуя и исцеляя повсюду». Это - целое движение, целый поток посланцев Христовых: сначала двенадцать, потом еще семьдесят. И Сам Господь прожил на земле тридцать три года, из которых последние три непрерывно проповедовал... А каждое из четырех Евангелий - тоненькая книжечка, содержащая в основном параллельные тексты.

Ничто, сказанное Богом, не могло исчезнуть. Но все вошло не в книгу, а - в самую плоть и кровь первой церкви, первых последователей Христовых. Люди, не видевшие Иисуса, видели Апостолов, видели их непрестанные труды, участвовали с ними в общих молитвах, от которых колебалась земля под ногами (Деян. 4, 31). Судившие первомученика Стефана «видели лице его, как лице Ангела» (6,15).

В самом устроении общины, в таинствах, в обилии даров Святого Духа, - во всем этом жил Сам Христос. Читая жития святых, мы видим, как раскрывалась в Церкви та или иная сторона жизни Господа Иисуса. В мучениках - Его жертвенная любовь к Отцу. В преподобных - Его молитвенный труд. В святых епископах и пресвитерах - Его пастырское служение, Его радость и об одной обратившейся овце. В богословии церкви постепенно проявлялась совершенная точность Его учительных слов. Только Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь приняла в себя истинного Иисуса. И когда встретишь одного-единственного истинного сына Церкви, это мгновенно разрешает все вопросы, устраняет все сомнения и смущения, и самому хочется стать причастником этой тихой, неземной красоты.

А тот, кто опирается только на Евангелие, на эти несколько десятков страниц, тот как раз и приносит нам другого Иисуса, которого не знала первая Церковь. Но если бы они действительно опирались только на Евангелие! Если бы они молча, без единого слова, просто раздавали эту книгу! А то ведь у них и свое «богословие», и свои «жития». Только все это уже совсем от другого корня. А мы-то бываем «очень снисходительны» к таковым, потому что у них - проще, удобнее, «по-человечески»...

Но никакого «другого Иисуса» нет. «Другой», это уже не Иисус. «Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою», - говорит Апостол о Единственном Иисусе.