Эдуард Шатов - Полеты божьей коровки

Наша жизнь приобрела бы насыщенность, если бы мы не забывали и не стеснялись сказать людям: «Ты мне дорог, мы друзья». Или даже: «Я тебя люблю». А кому-то: «Мне с тобой тяжело». Не надо откладывать и думать, что обязательно это сделаешь когда-то в будущем.

Я приведу простой пример, который для меня очень важен. Когда я был в новициате, наставник послушников попросил меня навещать пожилых людей в одной из парижских больниц.

История вопроса. Новициат – время, соответствующее послушничеству в Православной Церкви. Новициат продолжается в разных орденах разное время, но в среднем в монастырях – два года, в религиозных апостольских общинах – один год.

Новиции живут в монастыре, соблюдают устав ордена, к ним присматриваются, и они тоже проверяют свою решимость посвятить жизнь Богу.

Я навещал бабушек и дедушек, которые находились не в лучшей форме, и первое время я часто думал: «Это я скажу потом». Но я приходил через неделю и не видел на двери таблички с именем – это означало, что человек умер. Это быстро приучило меня говорить без промедлений, потому что у меня может не быть иной возможности.

– Я и правда очень много откладываю. И мысли о смерти откладываю. Не научилась пока об этом думать. Но сколько бы я ни готовилась, когда она подступит слишком близко, мало кто из людей не потеряет разум и не закричит: «Не надо!»

– Есть опыт людей, которые умирали в абсолютном мире и спокойствии.

– И как им это удалось?

– У них была глубокая уверенность, что это не конец. Каким образом они получили эту уверенность, я не знаю. С опытом веры, с духовным опытом.

Они не кричали от страха, а, к примеру, собирали учеников и давали им последние наставления. Если жизнь прожита полноценно, вполне возможно наступление ощущения, что она исполнена. Даже если и прервана преждевременно. Если это не конец, на что мы надеемся, то она откроется в другую реальность. Ужас – признак недоделанного и недосказанного. Я понимаю тебя прекрасно: страх смерти – очень большой страх. Но я не вижу иного пути его уравновесить. Я повторю – уравновесить, потому что преодолеть его до конца не удалось никому. Даже Спасителю.

– Для меня самая главная любовь в жизни – сама жизнь. Я ее обожаю, испытываю к ней огромное чувство и не представляю, что меня в ней не будет. Это страсть, а страсть всегда иррациональна.

– Жизнь большинства святых, которым удавалось умереть в мире, не была спокойной заводью. Их жизнь тоже была наполнена страстью, но не только. Еще и постоянным существованием лицом к лицу со смертью. Без ложного куража. Они знали, чего хотят и видели цель. Они боялись смерти, но этот страх их не терроризировал.

Мы ведь не знаем, полноценно ли живем. Очень часто человеческие отношения строятся на принципе заинтересованности, мы не показываем свои истинные чувства.

– Издеваешься? Если мы начнем показывать настоящие чувства, мы такого огребем!

– Мы огребем потому, что и мы, и почти все живут по принципу обладания, а не по принципу одаривания. Мы хотим владеть тем, что нам нравится, любой ценой. Не важно вещь это, человек или сама жизнь. Мы должны научиться воспринимать жизнь как подарок, а не как право. И тогда мы сможем ее отдать – как выдохнуть. Мы же не задумываемся о том, как мы вдыхаем и выдыхаем?

– Если бы это было как выдох. Для начала, если нам повезет, мы будем дряхлеть и стареть. Мы будем видеть, как у нас отнимают естественные права. Хорошо, если в маразм не впадем, но в любом случае будем некрасиво выглядеть и невкусно пахнуть. А потом это омерзительно закончится. Я видела, как выглядит агония – это отвратительно! Потом тело более-менее приведут в порядок и закопают. И оно будет гадко гнить. Зачем же подвергать людей перед этой вечной жизнью таким испытаниям? Нельзя ли было придумать что-то более эстетичное и менее мучительное? Фу!

Изумительная красавица становится отвратительной каргой, которой все брезгуют. Великий ученый погибает, капая слюной изо рта от болезни Альцгеймера.

– Оля, это не наказание – это путь. Который мы должны пройти, чтобы стать людьми. Научиться быть людьми.

– Бог всегда выполняет обещания, и это значит, что все хорошо. Почему же люди всю жизнь живут со страхом смерти, всю жизнь пытаются смерти избегнуть или максимально ее оттянуть? Может, и есть отчаянные смельчаки перед лицом собственного конца, но это исключение.

– Скорее исключение, чем правило, – и это объяснимо. К земной жизни мы уже притерпелись, а дальше полная неизвестность. Есть пример Христа, мы о нем слышали из преданий, но сами Его Воскресения не видели.

Страшно… И этот страх рождает желание продлить молодость или найти средство бессмертия. Но не надо забывать – даже Кощей Бессмертный умирает. Мне кажется, очень интересно это показано в опере Римского-Корсакова «Кощей Бессмертный». Кощей боится умереть, а игла, в которой его смерть, находится в слезе его дочери. Он очень заботиться о том, чтобы девушка никогда не заплакала из сострадания. Конечно, однажды слеза все равно выкатывается, и Иван Царевич ломает иглу.

В христианстве есть традиция – молиться о ниспослании хорошей смерти, чтобы встретить ее как сестру, а не как врага. Опять же на эту тему есть прекрасная легенда про трех братьев, которые получили дары смерти в «Сказках барда Биддля» Джоан Роулинг. Третий брат дольше всех бегал от смерти, прикрывшись плащом-невидимкой, но в конце концов и он понимает, что должен снять плащ и встретиться со смертью как с лучшим другом.

– Теоретически красиво звучит, но практически… Раньше у меня были какие-то иллюзии, что с возрастом человеку жить надоедает и он примиряется со смертью. Но потом заболела моя свекровь, которой было под девяносто. К ней пришел врач, сел на стул рядом с постелью, а она его как за руку схватит и как спросит: «Доктор, я не умру?» А в глазах такой ужас плещется… Я не знаю, кто был больше шокирован – врач или я. Для меня наступило крушение больших надежд… Я думала, что к старости я привыкну. Но, увы…

– Я расскажу другую историю. Когда Тереза из Лизье поняла, что у нее неизлечимое заболевание, она пережила этот страх, притом что была человеком верующим. Она пишет в своей «Истории одной души», что один голос ей говорил: «Да, когда ты умрешь, ты увидишь свет и все будет хорошо». Другой голос говорил: «Нет, там ничего нет, кроме тьмы. И тьма, которую ты переживаешь сейчас, станет еще гуще, а потом просто ничего не будет»,

На самом деле случай показывает, что это одно из самых страшных искушений и трудностей в человеческой жизни и никто от этого не свободен.

Тереза пишет: «И тогда я приняла решение: верить всем своим сердцем, что там будет свет».

Это призыв к каждому из нас – сделать шаг веры, которому нет никаких объяснений, но на который нужно решиться. Он освобождает от многих других страхов. Надо понимать, что, если твой час еще не пришел, с тобой ничего не будет, а если пришел, то стоит принять конец достойно.