Эдуард Шатов - Полеты божьей коровки

– Эдуард, какой милый обычай, как удобно! Не прибегаешь в храм с языком на плече, чтобы место занять, а спокойно приходишь к началу мессы. И ага. Почему была прервана эта прекрасная традиция?

– Чтобы не подпитывать чувство гордыни и превосходства у верующих, после Второго Ватиканского собора знаки особых отличий было решено не афишировать. Таблички на стенах и скамьях не вешать. Если даритель настаивает, вопрос может быть рассмотрен, но становиться заложниками дара мы не станем. Иногда лучше отказаться.

Кстати… Вот что я тебе скажу по поводу пожертвований. Последние громкие нападки на Католическую Церковь имеют и другую, тайную, цель помимо деклараций о защите справедливости и возвращении к идеалу.

– Это про педофилов, что ли?

– И про них, и про другие вещи, но ты посмотри, где развиваются эти скандалы? В странах, где верующие состоятельны. Не является тайной, что наибольшие финансовые пожертвования на деятельность Церкви шли из США и Германии.

– Ты хочешь сказать, что есть некие силы, заинтересованные в том, чтобы не только подорвать доверие, но и уменьшить финансовые потоки?

– Конечно. Как сказал один из священников, специалистов по богословию святого Павла: «Знаете, что самое дорогое в общении христиан, в чем себя проявляет братская любовь? Это то, что лежит ближе всего к вашему сердцу – кошелек».

Никто не устраивал разборки в бедных странах Африки и Латинской Америки. Скандалы произошли в трех государствах – самых серьезных благодетелях Церкви. США, Германии и Ирландии. Противники Церкви хорошо понимают, что в современном обществе структура может иметь влияние только тогда, когда имеет финансовую опору. Без денег невозможно, к примеру, вести издательскую деятельность, иметь собственную прессу.

Без денег Церковь, конечно, будет существовать как клуб по интересам. Но клубы любителей рыбалки не имеют реального веса в обществе, а Церковь понимает, что обязана быть услышана. Но даже первые христиане знали, что это требует средств.

Думаю, кампания по дискредитации была развернута потому, что Церковь, пусть не всегда удачно и коряво, но высказывается по целому ряду этических проблем. И эти высказывания многих не устраивают. Поэтому косить траву начали именно там, где это возымело результаты, а не там, где пришлось бы косить для собственного удовольствия.

– Мне бы хотелось еще одну тему обсудить. Из денежных. Многие считают, что Церковь мало занимается социально незащищенными людьми. Раньше под ее эгидой и детских приютов было много, и больниц, и домов, где жили пожилые.

– Но ведь это тоже связано с тем, как жертвуют средства прихожане. Нельзя открыть приют только потому, что некто дал на него сто рублей. Нужно понимать, что эти сто рублей будут и завтра, и послезавтра. Можно получить деньги на отопление храма, припугнув прихожан, что иначе они будет примерзать к лавкам. Но нельзя быть уверенным, что финансовые потоки на благотворительные учреждения будут достаточно постоянными и полноводными.

Приведу конкретный пример. В Москве есть детский салезианский приют.

История вопроса. Салезианцы Дона Боско, Общество св. Франциска Сальского – католическая конгрегация, основанная св. Иоанном Боско в 1859 году. Иоанн Боско занимался бедными детьми, давал бездомным мальчикам жилье и образование, приводил их к Христу. Призвание ордена – помогать молодежи. Орден осуществляет свою деятельность более чем в ста странах. В Москве представлен широко, так как именно салезианцы служат в кафедральном соборе Непорочного Зачатия Девы Марии, осуществляют катехизацию детей и взрослых, руководят молодежным Ораторием Дона Боско.

Когда-то на его открытие благодетелями была дана значительная сумма. Но она закончилась, а день пребывания ребенка стоит очень дорого. Отцы, которые занимаются приютом, не спят спокойно. Они все время в поисках средств. На храм гораздо легче найти пожертвования, с милосердием у современных христиан дело обстоит очень плохо.

– Как отцы выходят из положения?

– Ищут жертвователей за рубежом. Но это не так просто – во всем мире проблема с благотворительностью. Верующие склонны воспринимать Церковь как агентство религиозных услуг. И чтобы услуг было побольше, а стоили они поменьше.

– В катехизисе Католической Церкви четко обозначены пять условий, при которых христианин может брать в руки оружие и развязывать войну. Причем эти пять условий должны присутствовать все вместе, а не по три или по четыре. 1. В случае явного, постоянного и длительного нарушения фундаментальных прав человека. 2. Когда исчерпаны все иные возможности. 3. Если это не вызовет еще худших беспорядков. 4. Если есть серьезная надежда на успех. 5. Если невозможно предусмотреть лучших разумных решений.

Эдуард, меня беспокоит четвертый пункт. Я не понимаю, как, ввязываясь в драку, можно заранее угадать успех… Сразу вспоминается эпиграмма «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе».

– Можно я как обычно поступлю? Сначала поверну разговор в другую сторону, а потом отвечу на твой вопрос?

– Пожалуйста.

– Ты сказала «когда христианин может брать в руки оружие и развязывать войну». На самом деле христианин не может «развязывать войну», и то, что он берет в руки оружие, должно быть ответом на вопиющую несправедливость. Я подчеркиваю – на вопиющую! Которая существует либо по отношению к человеку, либо по отношению к группе людей, либо по отношению к какому-либо государству. И речь идет не о первом ударе, а всегда об ответе, когда все другие средства были уже исчерпаны.

Обычно люди думают, что война – это нечто допустимое, возможное, реальное и логичное. Но все размышления о войне подчеркивают, что это недопустимо, что это крайняя мера и она должна быть применена только в крайнем случае, когда это требуется для восстановления справедливости.

Отвечая же на твой вопрос, я могу сказать, что, применяя вооруженную силу, нужно быть уверенным, что не будет слишком больших разрушений и жертв среди мирного населения. Необходимо понимать, что произойдет после военного вмешательства. Так сказать, иметь перспективу на послевоенное время. Надежда на успех не означает уверенности, что все будет хорошо: если идет война, хорошо в любом случае не будет. Надежда на успех – это четкий план, если хочешь.

– В начале Великой Отечественной войны была оккупирована вся Европа и половина европейской части нашей страны. Армия бежала, техника была уничтожена. Какой там план! Какая надежда на успех! И что же, не надо было брать берданку и идти в леса партизанить?

– Я думаю, что когда люди уходили в лес, они как раз верили, что победа возможна. Если бы не верили, они бы тихо ползли в сторону Африки. Если в Церкви мы не верим, что Благая Весть имеет отношение к современному миру, а является исторической реликвией, давайте закроем лавочку, потушим свет и пойдем заниматься другими делами.