300 вопросов священнику

Здесь существует некая «магия имён». Вот представьте, что Вы читаете в Интернете о том, что некий человек по имени, ну скажем, Джон Эдвардс, совершил восхождение на гору Попокатепетль. Спустившись с сей горы обратно на мексиканскую землю, г-н Эдвардс стал предвозвещать катастрофические бедствия, которые в скором времени должны обрушиться на человечество. Я думаю, что такое сообщение просто пройдёт мимо Вашего внимания; а уж серьёзно отнестись к этой информации могут лишь медицинские работники соответствующего профиля. Но вот ровно те же сведения упакованы в обёртку со словами: «иеромонах», «Арсений», «Афонская гора» и т.п. Сразу у православных появляется к ним повышенный интерес, начинается обсуждение: правда это или неправда, старец этот Арсений или не старец, в прелести он или нет, и т.д… На самом же деле всё это – бесовская насмешка над людьми. У нас есть светильник всякого разумения – Священное Писание; есть многочисленные творения Святых Отцов Церкви и современных выдающихся церковных людей; есть церковно-научные книги. Вот их и надо читать. Из всех этих источников Вы узн а ете, что для христианина нет особой разницы, близко или далеко от него последние времена. Доживём мы до них или не доживём – этим вопросом вполне можно интересоваться, и узнавать, что говорит об этом Церковь. Но главное – это то, что для каждого из нас наступит своё последнее время; и здесь самым важным будет, как приготовилась душа к переходу в вечность. Вот от этого самого главного и отвлекает людей тот, кто хочет, чтобы души человеческие не стяжали Духа Христова и к этому переходу были не готовы. С этой целью внимание христианина с жизни во Христе и евангельской нравственности, которые требуют ровного, размеренного, сосредоточенного и неразвлекаемого существования, переключается диаволом на вещи вроде бы и духовные, вроде бы и церковные, вроде бы и важные, но – внешние. И вот иеромонахи взлетают в небо и бороздят волны Средиземного моря, путешествуя в Греции, на Афоны, в Иерусалимы и прочие святые места; православные вместо того, чтобы обратить взор на нравственное состояние своих отсутствующих общин, горячо обсуждают глобализацию и признаки пришествия антихриста; пастыри Церкви, вместо того, чтобы учить людей Евангелию Христову, сидят на геополитических конференциях, доказывая необходимость для нашего отечества царя-батюшки, и проч., и проч., и проч., а Ход Вещей между тем идёт своим чередом, настоящее христианство испаряется из жизни христиан, Церковь мало-помалу утрачивает свою «соль»… К таким вещам, действительно, нужно относиться со всей серьёзностью, зная, что если они отвлекают нас от подлинной церковной жизни во Христе – значит, они опасны для нас.

189 . Несколько лет мне пришлось пробыть на приходе, где довольно тесно соприкасалась с семьей одного священника. Впечатления остались весьма тяжелые. Красной нитью проходит тема "я – священник, и этим все сказано". А это – матушка, личность еще более неприкосновенная. Любое замечание в адрес священника или прихода воспринималось как неслыханная дерзость, когда же кто-то уставал от давления и хотел обратиться к другому священнику, его клеймили – "это духовный блуд". Это что, новая тенденция или просто мне так "повезло"? Или это такое искушение властью?

Тут всё вместе. Вам, конечно, «повезло», потому что, к счастью, далеко не все священнослужители таковы. Но это и определённая тенденция (не думаю, что новая). В связи с отсутствием общин, о чём мы говорили выше, священники воспитываются самим ходом нашей церковной жизни не как пастыри Христовы, а как церковные «начальники» и «распорядители благодати». Кроме того, священник, будь он даже потомственный «церковник», не свободен от влияния общества, о состоянии которого мы также говорили. Если в семье он не воспитан нормальным человеком, то в Церкви он такого воспитания не получит, а условия клерикализма, в которые ставится священнослужитель, скорее послужат развитию негативных нравственных качеств, нежели стяжанию положительных. Наконец, это и искушение властью, благоприятные условия которому создаются тем же отсутствием общин и общим низким уровнем самоуважения российских граждан, являющихся одновременно православными христианами. Но из этого всего ни в коем случае не следует, что можно осуждать батюшек. Если нас что-то «коробит» в поведении наших пастырей, нужно с сочувствием молиться за них, и смотреть в себя – а не дали ли мы сами повод к такому неблагополучному положению вещей.

190 . Правильно ли мы обращаемся в Церкви к священнослужителю – "батюшка", ведь Христос сказал: "…и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах"?

Именуя священника «батюшкой», мы тем самым воздаём честь благодати священства. Не священника такого-то, не человека самого по себе, мы называем «отцом», а Христа в его лице. Это поучительно и для нас – мы тем самым исповедуем Церковь тем, чем она должна быть, то есть семьёй, – и для священника, потому что всякий раз, когда его называют «отцом», он вспоминает, к Кому на самом деле относится это наименование, и старается соответствовать своему высокому званию пастыря Христова.

191 . Однажды, когда мы с семьей отдыхали на море, то познакомились с одним священником, который представился нам просто именем. Это очень удивило меня, поэтому у меня возник вопрос: неужели священники не должны все время, при общении с посторонними людьми, приставлять к своему имени слово «отец»?

Когда священник сам себя именует «отцом», в этом есть большая неловкость. «Отцом» священника могут называть только другие люди , которым он примером своей жизни и пастырской деятельностью должен являть образ Христова отцовства; но не он сам . Священнику прилично представляться, прибавляя к своему имени носимое им церковное звание: «священник Николай», «протоиерей Василий», «архимандрит Тит» и т.п. Если священник находится в нецерковной среде, скажем, на курорте, то, он вполне может назвать и просто своё имя, чтобы не смущать окружающих.

192 . В чем смысл благословения, которое испрашивается у священника? Порой я замечал, что это происходит как-то механически, батюшке даже не объясняется цель, с которой этот человек просит его благословить.

Благословение, которое принято испрашивать у священника в нашей церковной среде, имеет два значения. Первое – когда христианин просит через батюшку молитв и благословения Божия на какое-то особое дело в своей жизни. Второе – сложившаяся у нас обычная форма приветствия священника. Так что когда Вы видите молчаливое благословление батюшкой прихожанина – это именно выражение уважительного почтения при приветствии, встрече или расставании.