Владимир Дудко - Философия Духовной военной мысли. Том 1

Это и есть трехсотлетнее «иго» и которое вовсе не значит власть Золотой Орды над Русью, в русских летописях понятие «иго» не встречается. Термин появился на стыке XV—XVI века в польской исторической литературе. Первыми его употребили хронист Ян Длугош («iugum barbarum», «iugum servitutis») в 1479 году и профессор Краковского университета Матвей Меховский в 1517. В 1575 году термин «jugo Tartarico» («иго Тартарии») был употреблён в записи Даниела Принца о своей дипломатической миссии в Москву.

Исследование разрозненных реальных исторических фактов, их сведение в единую логику и систему взаимосвязей и проведённый междисциплинарный анализ позволяет максимально надёжно утверждать, что никакого монголо-татарского ига не было…. Татарского ига не было по той простой причине, что в те века просто не существовало так определяющего себе этноса (а не клички разных в основном тюрок-(и реже) славяноязычных народов Орды).

Мифическое и насквозь сфальсифицированное монгол-татарское Иго во время ордынского периода истории России – это одна из самых масштабных фальсификаций в русской и мировой истории империй и цивилизаций.

Ложь об угнетении и порабощении Руси, не существовавшей никогда на Земле «монголо-татарской» Ордой («Армией» – в переводе с монгольского) – результат переворачивания исторических фактов с ног на голову и ошельмования одного из самых значимых периодов развития и становления России и всей русской евразийской цивилизации. В прочном насаждении в информационном поле, образовательных исторических курсах мифа о не существовавшем иге России со стороны не существовавшего никогда монгол-татарского союза – заслуга искренне веривших в эти выдумки фальсификаторов истории – клеветников и лжецов из Европы (преимущественно из Германии, Швеции, Польши и т.п.), захвативших управление русской историографией, архивистикой и исторической наукой в структурах императорской Академии наук в петровский и пост-петровский период царствования дома Романовых и большевиков.

Начнём с того, что повторно скажем: татарского ига не могло быть в принципе по причине отсутствия татар во времена Батыя. Булгары (кыпчаки) были, мордва, славяне, чуваши, половцы, ногайцы, аланы, и многие другие этносы были. Татар не было.

Пришло время «странных совпадений» времени нынешнего и времен Петровских. Неужели ничего не меняется в России за сотни лет? Может быть, пора меняя свою философию мира и войны вернуться от статусной к духовной делать правильные выводы и не повторять догм колонизации Руси западными ростовщиками, вернуть ЧЕСТНУЮ историю и тогда строить Честное государство! Для этого надо прекратить скрывать Петровское мракобесие, поддержанное Марксизмом – ленинизмом и вернуться к тысячелетнему Православию, прекратить обелять и примешивать к истории идеологию колонизации России правящими партиями.

Русская национальная военная доктрина.

Сущностью той грани русского национального монолита, что носит название русской национальной военной доктрины, является превосходство духа над материей. Это превосходство бессмертного над смертным и ощущали русские канониры Цорндорфа, целовавшие свои пушки, прощаясь с ними навсегда «и не отходя от них ни на шаг» в момент, когда их самих рубили латники Зейдлица – и когда немец на их месте бежал бы или сдался. С этим чувством вышел Румянцов с семнадцатью тысячами на двести тысяч турок в Кагульскую битву. Оно вдохновляло перо Суворова, набрасывавшего бессмертные строки «Науки Побеждать», вдохновило и меч его, светя его чудо-богатырям и в серенькое утро Рымника, и в знойные дни Требий, и в чёрном мраке альпийских ночей. Мушкетёры Милорадовича, егеря Дохтурова, гренадёры Котляревского, стрелки Юденича, ударники Корнилова, канониры Ушакова – все они были движимы этим превосходством, ярким пламенем, горевшим в их душах и в душах их вождей.

Основы русской национальной военной доктрины были, есть и останутся. Будучи народом православным, мы смотрим на войну, как на зло, как на моральную болезнь человечества – моральное наследие греха прародителей, подобно тому, как болезнь тела является физическим его наследием. Никакими напыщенными словесами, никакими бумажными договорами, никаким прятаньем головы в песок мы этого зла предотвратить не можем. Кровавый след истории завоевания земель США, насильственное объединение европейских территорий не спасли их от грехопадения и войн. Не помогли пергамент Парижского договора 1928 года, «пакт Бриана-Келлога», «Молотова-Риббентропа», «обещания» Горбачёва, не избавили человечества от войны, как намалёванный на дверях дракон не избавит китайца от чумы. А раз это так, то нам надо к этому злу готовиться и закалять организм страны, увеличивать его сопротивляемость. Это дело законодателя и политика, мудрого правителя, способного воспринять через духовность народную силу Божественную.

Военное искусство и военная наука (причём вторая призвана обслуживать первое) имеют строго национальный характер, вытекая из духовных свойств и особенностей данного народа, данной нации. Русского Мольтке не может быть, как не может быть немецкого Суворова. В «суворовском» отношении немцы не пошли и не пойдут – дальше Блюхера. В «мольткенском» мы могли дать самое большее Милютина. Наши учителя – Румянцов, Суворов, Ушаков и те немногие русские полководцы и деятели, что вдохновлялись их примерами, отнюдь не чуждые нам органические иностранцы. Фош и Мольтке не могут быть нашими учителями – они могут быть самое большее лишь репетиторами. Насколько «Наука Побеждать» чище и выше софистики Клаузевица, схоластики Шлиффена, блестящей метафизики фон Зеекта!

В основу организации вооружённой силы русская национальная военная доктрина всегда кладёт принцип качества и принцип отбора («не множеством побеждают»). На идее отбора – привлечении в первую очередь дворянства – Пётр построил всю армию. Русская армия XVIII века – прежде всего, армия отборная, этим и объясняются все её подвиги в тот великий век и блестящие победы, невзирая на противника.

Сама организация Российской вооружённой силы – как Великой Тартарии, Московского Государства, так и Петровской Империи – была следствием нашей самобытности. «Мы мало сходствуем с другими европейскими народами», – писал Румянцов в своих «Мыслях по устройству вооружённой силы». Упадок нашей Армии начался с подражания иностранным образцам при Павле. А любая копия хуже оригинала. Подражая тактике и стратегии немцев и отбросив разработки Г. К. Жукова как академического основоположника антистратегии немцев, мы в 1941 году бежали до Москвы, пока не реорганизовали всё управление и не изменили подходы к ведению войны.