Константин Яцкевич - Духовно-аскетические беседы

– Как это возможно?

– Внутренним усилием совершенного ума. Ум человека в определённый момент умного делания становится настолько расширенным и координированным, что переход от повседневного мирского восприятия к сугубо духовному созерцанию духовным сердцем может осуществляться очень быстро и почти моментально.

– Я потрясён, отче, тем, что ты говоришь. Никогда бы не подумал, что религиозность может быть такой сверхъестественной.

– Мы с тобой говорим сейчас не о религиозности, заметь, а о высшем духовном делании и совершенстве обоженного человека, который уподобляется Христу и самому Богу Отцу – Орлу. Это запредельный и наивысший уровень возможностей человека, созданного по образу и подобию Отца. Та религиозность, которую знают все, – это первая и низшая ступень в этом восхождении к вершине духа.

– Монах был потрясён словами старца и переживал это духовное откровение с чувством благоговения и неизъяснимой радости.

Видя потрясённое состояние монаха, старец решил завершить беседу и сказал – На сегодня давай завершим, поскольку для твоего ума знания на сегодня уже достаточно.

– Отче, а можно ещё один вопрос, который мне давно не даёт покоя.

– Ещё один можно, – с улыбкой ответил старец.

– Отче, а что чувствует в своём сердце человек после того, как у него открывается дар созерцания ?

– В тот момент, когда у человека открывается дар созерцания, он чувствует невыразимую безмятежную радость сердца от ощущения божественности всего, что его окружает, ведь он видит не мир объектов, а мир света и божественных энергий, которые вокруг него и повсюду и сам он есть только свет и энергия, дискренне думая, что он твёрдый материальный объект и тело.

Это видение мира, как света и божественной энергии, так сильно потрясает человека, что у него исчезают последние сомнения в том, что повседневный мир – это совершенная иллюзия, созданная Богом для воспитания душ познанием добра и зла посредством игр в долгий поиск выхода из этой иллюзии в миры более совершенные и подлинно божественные. Это и есть задача спасения души.

На этом всё, мой дорогой.

– Благословите, отче, за назидание и вразумление.

– Бог благословит…

…продолжение…

– Здравствуйте, отче.

– Здравствуй. Ну как тебе наш последний разговор о ночном бдении?

– Отче, я очень долго думал над нашим последним разговором о богомыслии и созерцании и у меня возник вопрос. А почему в церкви нет такой науки, которая бы описывала все ступени духовного подвижничества по учению отцов?

– Ты задал прекрасный вопрос, дорогой мой друг, который задаёт себе каждый, кто сталкивается со святоотеческим духовным наследием и преданием святых отцов Восточной Церкви. Дело в том, что такая наука в церкви есть и она называется православной аскетикой, хотя это уже не совсем та аскетика, которой следовали первые отцы – подвижники. И у меня даже язык не поворачивается назвать современную аскетику согласным учением отцов о душе.

– А в чем между ними разница? – поинтересовался монах

– Разница в том, что в современной аскетике отсутствует практически вся мистическая сторона подвижничества, включая высшие ступени духовного знания и делания, связанные с достижением духовного совершенства. Современная аскетика – это путь и зание о достижении не духовного, а только душевного и нравственного совершенства.

– Каким образом это могло произойти?

– Естественным, – спокойно ответил старец. – По мере уменьшения числа духовных учителей и подвижников, вместе с ними уходило и их сокровенное духовное знание и каждое новое поколение верующих не поднимало, а всё более опускало планку духовного знания и духовной требовательности. В итоге за две тысячи лет духовное совершенство и опустилось на уровень нравственного совершенства и все стали считать высокую душевность и нравственность проявлением высокой духовности и святости. Так устроено восприятие человека и с этим трудно что-то поделать.

– Значит, большинство православных святых – это не духовные, а душевные люди? – с удивлением переспросил монах.

– Среди православных святых есть и телесные и душевные и духовные люди, поскольку сама святость предполагает много чинов – от пророков и апостолов до юродивых и блаженных. Просто именно духовных и в полном смысле слова духоносных по учению отцов среди всех православных святых очень не много и их плеяда резко сокращается к 17-му веку, как иссыхающий ручей.

– С чем это было связано?

– Это было связано с забвением аскетики, подвижничества и согласного учения отцов, как сугубо духовного и мистического знания, и распространением с запада знания научного и нравственного, как рационального и душевного. Наука в то время просто затмила глаза всему обществу, знати и даже высшему духовенству и научный гностицизм просто переступил через духовное знание и открыл горизонты научного познания мира и Бога. Так обесценилось и пришло в упадок древнее духовно-аскетическое знание.

Церковь, конечно, пыталась как могла этому противостоять, но общество и власть основательно повернулись в сторону рационализма и в итоге даже в православной аскетике практически не осталось знания об умной молитве, умном делании и достижении совершенства на высших ступенях Льва и Орла. Вот почему современная аскетика и аскетическое богословие содержат знание только о двух первых ступенях подвига – Человек и Вол, как ступенях воцерковления и выхода в монашество.

– Но почему так произошло, ведь в церкви так много образованных людей, которые наверняка знали о древней аскетике, ты и сам говорил, что носители знания о спасении всегда были и будут?

– Причин много, среди них и боязнь за искушение умов чересчур соблазнительным знанием и желание упростить вероучение, сделав его более понятным для всех, и откровенные диверсии жидовствующих и желающих ослабить церковь и православие изнутри через утаивание знания и другие.

Но главной причиной я вижу принципиальное расхождение общецерковного курса, который регулировался государством, и древнего аскетического, из-за чего все носители древнего духовного знания вынуждены были отдалиться от массовой религии, как формы упрощения и даже искажения древнего духовного знания.

В этом нет ничего противоестественного, скорее наоборот, так проявляется двойственность веры, которая ещё со времён Ветхого Завета была разделена на две ступени – веры массовой или профанной и веры совершенной или сакральной. Совершенная вера во все времена была уделом очень ограниченной части иноков и эта часть всегда держалась особняком от массовой религии, как тот же Иоанн Креститель с учениками от иудейского первосвященства.