Александр Сорокин - От Пасхи к Пасхе. Пособие по катехизации, или оглашению, составленное на основе многолетнего опыта в Феодоровском соборе в Санкт-Петербурге

Небезынтересно предположение, связанное как с богословием, так и с филологией. Оно может объяснить использование в нашем языке термина «крещение», образованного от слова «крест», но никак не связанного с изначальной идеей погружения в воду. А между тем, именно эта «водопогружательная» идея составляет этимологию и смысл изначального греческого βάπτισμα (бáптисма). Вероятно, под крещением в Византии понималось принятие катехуменом Креста в начале Второго оглашения – заключительного этапа катехизации, начинавшегося в Крестопоклонное воскресенье. В этот день, или, точнее, в понедельник после него, читалась молитва, сохраненная в нашем Требнике под своим первоначальным названием «во еже сотворити оглашеннаго» ( см. пп. 2.2.4 и 6.3.4 ). В рубрике перед молитвой мы читаем: «…и знаменует чело его и перси трижды…» Так совершалось своего рода «первое крещение», или «пред-крещение» [16].

Отвечая на вопрос о задачах катехизации, можно было бы ограничиться напоминанием о том, что есть катехизация по определению, а именно – научение истинам христианской веры с целью привести человека ко Христу, показать ему, как войти, вступить в Церковь Христову (см. пп. 1.1.1). Под «войти» или «вступить» имеется в виду обрести восприятие Церкви как родного дома, дома Отца, семьи братьев и сестер, перестать чувствовать себя чужим, понимать, что происходит в храме как в месте церковного собрания, о чём говорится на богослужениях, избавиться от страха сделать здесь что-то не так, разобраться, что такое христианство и, в частности, что в нем главное, а что второстепенное.

Если же заняться конкретизацией, то получится, что задач тут несколько. И, как часто бывает, сознательно формулируя для себя какую-то одну задачу, ставя какую-то одну цель, человек неожиданно для себя достигает и других целей, которых изначально, по крайней мере сознательно, перед собой даже не ставил.

Одна из задач – сообщить катехуменам знания об Иисусе Христе, о Священном Писании, о Церкви, о православной христианской вере. О Боге, наконец. Вернее, о том, как учит о Боге Церковь: что мы можем сказать о Нем, а чего мы точно не можем сказать. Иными словами, научить апофатизму [17]как верному и наиболее этичному по отношению к Богу принципу христианского богословия.

Здесь мы говорим именно о знании, об интеллектуальном усвоении учения, различного рода информации (исторической, богословской, нравственно-наставительной и другой) в её минимально возможных полноте и систематичности.

Важный эпитет в заглавии параграфа – «достоверных». Имеются в виду знания и информация, полученные из первоисточника и потому достоверные.

А что же за первоисточник? Казалось бы, ответ прост: первоисточником знаний об Иисусе Христе является Библия, а точнее, Евангелие.

Да, это, безусловно, так. Но такой ответ неполон и потому не совсем удовлетворителен. Как известно, Христос не оставил ни одного письменного документа, книги, завещания или чего-то такого, что было бы Его авторизованным текстом. Евангелия же – писания, созданные Его учениками. И ценность их – не только в сходстве в главном, но и в не меньшей степени – в их разнице: в различном подборе материала, который они излагают, в различных акцентах, с которыми они доносят до нас схожие или даже одни и те же сведения, порой не избегая и противоречий. Важно, что ученики, писатели Евангелий, были плоть от плоти конкретных христианских общин – церквей в изначальном смысле этого слова, допускающем множественное число, то есть собраний верующих, рассеянных повсюду. Да и Сам Христос потому ничего не написал, что видел Свою задачу оставить Свое учение не в виде букв и слов на папирусе или бумаге, а в лице живой общины учеников – сначала Двенадцати, а потом многих других собраний, общин, составляющих и поныне Вселенскую Церковь.

Вот почему полным ответом на вопрос о первоисточнике достоверных знаний об Иисусе Христе и Его учении будет не просто Евангелие, взятое само по себе, а Евангелие, читаемое и толкуемое в Церкви – там, где его когда-то написали. А это, собственно, и есть не что иное, как катехизация! Вот почему во главу угла ее ставится чтение и толкование Слова Божия ( см. п. 2.1 ).

Вера и молитва тесно и неразрывно связаны между собой, так же как вера и дела. Вера в Бога не может оставаться чистым умозрением, интеллектуальным усвоением информации. Вера в Бога как в личность, участвующую в твоей жизни, означает желание, стремление вступить в общение с Ним.

И тут, с одной стороны, никто не вправе покушаться на свободу каждого человека молиться в той форме и такими словами, какие лучше всего соответствуют его пониманию отношений с Богом. И, конечно, правы те, кто говорят, что вера – дело личное, интимное. В подтверждение тому можно даже привести слова Евангелия:

«Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:6).

С другой же стороны, церковный, в каком-то смысле чужой опыт молитвы способен многое дать человеку, обогатить, открыть новые горизонты духовной жизни и молитвенной практики. Сведенный воедино в полноводный поток богослужения, состоящий из маленьких ручейков личной молитвы каждого, этот опыт в какой-то момент перестаёт быть чужим и становится глубоко своим – как родина, в которой ты родился, но которая возникла и существовала задолго до тебя.

Немаловажно тут и то, что центральным словом многих богослужений, при всем обилии слов, которые там звучат, и прежде всего Литургии, главного христианского богослужения, является опять-таки Слово Божие, в первую очередь Евангелие.

О научении молитве и участию в богослужении как еще одном важнейшем принципе катехизации – см. также пп. 2.2 и 2.3 .

О том, что катехизация не имеет смысла, если в её результате в жизни катехумена не происходит никаких качественных изменений с точки зрения евангельской нравственности (хотя бы для начала на уровне намерений) мы уже сказали и еще скажем ( см. пп. 1.2.4; 2.4 ), ибо в этом состоит одновременно и смысл, и цель, и требование-рекомендация, которой катехумен должен следовать на всем протяжении оглашения.

Многим людям, давно воцерковившимся, а особенно священнои церковнослужителям, для которых атмосфера Церкви – что вода для рыб, свойственно недооценивать то незаменимое приобретение, которое вручается всякому, кто вступит на путь катехизации и пройдет его до конца: возможность общаться с братьями и сестрами по вере, без оглядки на косые, подозрительные, а то и презрительные взгляды, например, со стороны неверующих родственников, коллег по работе, сокурсников в институте или колледже.