Лейла Мирзоева - Эффект декомпрессии. Повести

– Меня Дениз беспокоит.

– Что случилось? Ей же хорошо, иначе я бы заметил.

– Да, пока хорошо… А вдруг…

– Да не накачивай ни себя, ни меня! Мы все делаем. Микаэль обнял Камиллу, и она немного успокоилась.

Между тем Дениз вдруг выдала – стала называть Микаэля не дядей Микой, а как-то странно: па-ё.

– Что это значит? – удивились Микаэль с Камиллой.

Обоим стало смешно.

– Ну что тут непонятного? Посмотри, мама, волосы у дяди Мики как у ёжика. Значит, последняя буква означает «ёжик».

– Ну хорошо, а что означают первые две?

Дениз не ответила, упрямо поджала губы и убежала.

– Я, кажется, знаю, что означают первые две буквы, – сказала Камилла. Микаэль внимательно изучал песок под ногами, но на губах играла довольная улыбка. – Папа ёжик, вот что это значит! – озвучила догадку обоих Камилла.

– Значит, надо торопиться! Мне так не терпится стать ее официальным папой ёжиком!

Дениз стало плохо неожиданно. Микаэль с Камиллой срочно отвезли ее в Израиль. У девочки начались метастазы.

– Но вы говорили, что этого можно избежать!!!

– Вы лечение начали поздно! – развел руками врач.

Вечером Дениз обняла мать:

– Мама, прости, что опять заболела. Ведь папа ёжик завтра должен был стать моим настоящим папой ёжиком.

– Не думай об этом, – едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, отвечала мать, – тебе непременно станет лучше, и все будет так, как ты хочешь.

Но лучше Дениз не становилось. Прошел месяц, в течение которого она угасла совсем. В последнюю ночь Дениз попросила Микаэля вынести ее в сад. Они сидели на скамейке, и она вдруг сказала:

– Я и в школу не ходила.

– Да ты пойдешь, родная моя, – поторопился ответить Микаэль. Но получилось не очень убедительно.

Девочка не смотрела на него.

– Хватит. Я к маме хочу.

А мама уже к ним бежала.

Пять дней спустя вернулись на Гаваи. Было тяжело, здесь все напоминало о Дениз. С тех пор, как ее не стало, они почти друг с другом не разговаривали, между ними повисло то особенное напряжение, которое можно было бы объяснить двумя словами: обвинение – вина. Вскоре стало известно, что отправленные вместе с Дениз в израильские клиники два мальчика также не выжили.

Так прошла неделя. Наконец Камилла разорвала тягостное молчание.

– Нам нужно с тобой поговорить…

Микаэль знал наперед каждое ее слово.

– Езжай, – был простой, лаконичный ответ.

Микаэль прикрыл веками глаза, глаза, которые теперь не выражали ничего – ни сожаления, ни боли. Они были пустые. Тогда Камилла еще не поняла, что это означало нечто запредельное в душе, нечто, что уже несовместимо с реальным восприятием мира и своего эго в нем.

Камилла покинула его. А он стоял на берегу, бессознательно пытаясь оживить свои воспоминания счастливых дней звуками прибоя…воспоминания иллюзий.

Ром. На Гавайях его пьют много. Микаэль глушил горе ромом. Рома много, мыслей мало. А когда они, эти мысли, снова размножаются, тогда – еще ром. Однажды он пришел в себя, лежа на мирно дрейфующем сёрфе, недалеко от берега.

Вообще, все вокруг как в тумане. Сплошная несуразица, как вся его жизнь. Его действия какие-то механические, поступки лишены осмысления.

В этот раз Микаэль не просчитал поведение волн, как обычно полагается сёрферам перед выходом в океан, а в особенности покорителям Джоуз. Он понятия не имел, сколько их в каждом сете, как долго сохраняется пена после обрушения каждого «чудовища». Дал команду гидроциклисту забросить его на волну. Он пренебрег осторожностью, ведь океан был ему подвластен, он чувствовал его дыхание…Иллюзия, каких в жизни у него было немало.

Не подозревая, что напарник его всю ночь не спал и пил ром, гидроциклист забросил его на гребень волны. Вероятно, нога выскользнула из петли. Или еще проще – он просто не удержался. Почему-то последним воспоминанием из его короткой, но полной событий жизни был его, когда он был еще дайвером-любителем, неосторожно стремительный подъем из глубины на поверхность, и как результат – начальная стадия декомпрессионной болезни. Тогда его спасли – поместили в барокамеру.

Сейчас, опрокидываясь в самое нутро ревущего чудовища, он ощутил нечто противоположное – словно он только что поднялся на поверхность со дна самой Марианской впадины, да еще с огромной скоростью… Такого не бывает. И не могло быть такого в его реальной жизни, когда, находясь на самом дне «самой глубокой точки океана», он вообразил, что сможет молниеносно оказаться на поверхности и обрести истинное счастье.

Это было последнее, что донесло до него его разрушающееся сознание. Челюсти гигантского монстра сомкнулись и поглотили незадачливого райдера. Он навсегда исчез в пенистой бездне, так и не оставив следа в этом мире, даже такого обычного, как могила. Океан забрал его, и вряд ли кто-нибудь когда-нибудь спохватится о нем и спросит: а где этот, совершавший и злое, и доброе, человек? Он ведь был когда-то… Или это иллюзия?

При раскопках руин древнего селения археологи наткнулись на колодец глубиной в пятнадцать метров. Из-под многовекового слоя песка и камней, с самого дна колодца археологи извлекли два человеческих скелета. Радиоуглеродное датирование костей показало, что им приблизительно две тысячи лет.

Скелеты принадлежали молодым мужчине и женщине, которые навечно застыли в позах отчаянного сопротивления своей злосчастной судьбе – видимо, даже после падения в колодец, эти люди были еще живы. Изувеченные падением с пятнадцатиметровой высоты, жертвы медленно, мучительно задыхались.

Археологи аккуратно извлекали скелеты из окаменелой земли. И наткнулись на какой-то предмет, который оказался сумкой из сыромятной кожи. В сумке были обнаружены обрывки пергаментных свитков с текстом на арамейском, латинском и древнегреческом дорийского диалекта языках.

Это была, написанная на трех самых распространенных языках времени Иисуса Христа, история Иуды Искариота. Текст был подписан одним из двенадцати апостолов Христа – Нафанаилом Варфоломеем, который, как известно, исполняя завет своего Учителя идти и проповедовать Слово Его в дальние страны, дошел до Кавказской Албании и был казнен в культовом центре страны – Албанопле. [1] Албанополь – древнее название города Баку. (Прим. авт.)

И расступилась толща веков. И обнажила истину, о которой столь долго молила душа усопшего.

«Мир вам! Как послал меня Отец, так и я посылаю вас».