Эдуард Шюре - Иисус, последний Великий Инициатор

Но ученики Орфея, Пифагора и Платона потерпели поражение перед эгоизмом политиков, подлостью софистов и страстями толпы. Социальное и политическое разложение Греции было следствием её религиозного, морального и интеллектуального разложения. Аполлон, солнечное слово, олицетворение верховного бога и надземного мира, умолк. Не слышно больше ни оракулов, ни вдохновенных поэтов! Минерва, Мудрость и Провидение, закрывает свой лик в присутствии своего народа, превращённого в сатиров, оскверняющих мистерии и оскорбляющих богов в аристофановских фарсах на сцене Вакха. Сами мистерии испорчены, ибо к элевсинским обрядам допускаются подхалимы и куртизанки.

«Когда душа притупляется, религия впадает в идолопоклонство; когда мысль материализуется, философия вырождается в скептицизм».

Так, мы видим, как Лукиан, бедный микроб, родившийся из трупа язычества, превращает мифы в посмешище, хотя когда-то Карнеад отрицал их научное происхождение.

Суеверные в религии, агностики в философии, эгоисты и разобщённые в политике, погрязшие в анархии и фатально склонные к деспотизму. Греция печально изменилась с тех времён, когда она передавала науку Египта и тайны Азии в бессмертных формах красоты.

Если и был кто-то, кто понимал, в чём нуждается мир, и кто стремился восстановить эту потребность усилием героического гения, то это был Александр Македонский. Этот легендарный завоеватель, посвящённый, как и его отец Филипп, в таинства Самофракии, оказался даже более интеллектуальным сыном Орфея, чем учеником Аристотеля. Несомненно, Ахилл из Македонии, который в сопровождении горстки греков пересёк Азию вплоть до Индии, мечтал о вселенской империи, но не по типу Цезарей, угнетавших народ, уничтожавших религию и неограниченную науку. Его великой идеей было примирение Азии и Европы путём синтеза религий, подкреплённого научным авторитетом. Под влиянием этой идеи он воздал должное науке Аристотеля, как и афинской Минерве, иерусалимскому Иегове, египетскому Осирису и индуистскому Брахме, признавая, как и истинный посвящённый, идентичное божество и мудрость под этими различными символами. Этот новый Дионис обладал широкой симпатией и могущественной пророческой проницательностью. Меч Александра стал последней вспышкой Греции Орфея, озарившей Восток и Запад. Сын Филиппа умер в опьянении победой и славным исполнением своей мечты, оставив клочья своей империи эгоистичным и алчным генералам. Но его мысль не умерла вместе с ним; он основал Александрию, где восточная философия, иудаизм и эллинизм должны были сплавиться в горниле египетского эзотеризма, пока не придёт время для воскрешающего слова Христа.

В то время как Аполлон и Минерва, греческие созвездия-близнецы, бледнели на горизонте, люди видели, как в неспокойном небе поднимается грозный знак – римская волчица.

Каково происхождение Рима? Заговор алчной олигархии во имя грубой силы; угнетение человеческого интеллекта, религии, науки и искусства обожествлённой политической властью: другими словами, противоположность истине, благодаря которой правительство получает своё оправдание, согласно высшим принципам науки, справедливости и экономики 2 2 Эта точка зрения, диаметрально противоположная эмпирической школе Аристотеля и Монтескье, была точкой зрения великих посвящённых, египетских жрецов, Моисея и Пифагора. Ранее она была усилена в «Миссии юифов» М. Сент-Ива. См. его замечательную главу об основании Рима. .

Вся римская история – лишь следствие беззаконного договора, которым отцы-призыватели объявили войну сначала Италии, а затем всему римскому роду. Они выбрали подходящий символ; ведь медная волчица с копной волос и головой гиены, повёрнутой в сторону Капитолия, – это образ этого правительства, демона, который до самого конца будет владеть римской душой.

В Греции, по крайней мере, святилища Дельф и Элевсиса долгое время пользовались уважением; в Риме же с самого начала наука и искусство были отвергнуты. Попытка мудреца Нумы, этрусского посвящённого, провалилась перед подозрительным честолюбием отцов-призывателей. Он принёс с собой сивиллины, в которых содержалась часть науки Гермеса, назначил магистратов, избранных народом, распределил территории и передал право объявления войны жрецам-специалистам. Соответственно, царь Нума, надолго запечатлевшийся в памяти народа, который считал его вдохновлённым божественным гением, кажется историческим вмешательством священной науки в управление. Он представляет не гения Рима, а скорее гения этрусской инициации, которая следовала тем же принципам, что и школа Мемфиса и Дельф.

После Нумы римский сенат сжёг Сивиллины книги, разрушил авторитет фламинов, уничтожил арбитражные институты и вернулся к старым системам, в которых религия была не более чем инструментом государственного господства. Рим стал гидрой, которая поглотила народы и их богов вместе с ними. Народы земли постепенно подчинялись и грабились. Мамертинская тюрьма наполнилась царями с севера и юга. Рим, желая иметь только рабов и шарлатанов, уничтожает последних носителей эзотерической традиции в Галлии, Египте, Иудее и Персии. Она делает вид, что поклоняется богам, но единственный объект её обожания – волчица. И вот на кровавом рассвете появляется последний отпрыск этой хищной твари, воплощение гения Рима – Цезарь! Рим покорил все народы земли, Цезарь, её воплощение, присваивает себе вселенскую власть. Он стремится не просто стать правителем человечества, но, соединив тиару с диадемой, провозглашает себя Верховным понтификом. После битвы при Фапсе его обожествляют как героя, после битвы при Мунде божественный апофеоз дарует сенат; его статую воздвигают в храме Квирина, назначают коллегию жрецов, носящих его имя. В довершение иронии и логики этот самый Цезарь, обожествляющий себя, в присутствии сената отрицает бессмертие души! Разве можно было бы более открыто провозгласить, что нет больше никакого другого Бога, кроме Цезаря.

При Цезаре Рим, наследник Вавилона, распространяет свою власть на весь мир. Что стало с римским государством? Оно занимается уничтожением всей коллективной жизни за пределами губернаторов и сборщиков налогов в провинциях. Завоевательный Рим питается, как вампир, трупом износившейся системы.

И вот римские оргии свободно и публично выставляются напоказ со всей их вакханалией порока и преступлений. Они начинаются со сладострастной встречи Марка Антония и Клеопатры и завершаются развратом Мессалины и безумным безумием Нерона. Они сигнализируют о своём присутствии развратной и публичной пародией на мистерии, а завершаются в римском цирке, где обнажённых девственниц, мучениц за веру, разрывают на куски и пожирают дикие звери под восторженные возгласы тысяч зрителей.