Евгений Мельников - Зов из глубины веков

Размышляя обо всем этом весь оставшийся день, у меня разболелась голова. Эти мысли неотступно навязывались мне до тех пор, пока я внезапно не заснул.

Глава пятая

Проспав весь вечер в своей комнате, я проснулся посреди ночи и больше не смог заснуть, как бы ни старался. Неправильный режим сна привел к тому, что теперь я ощущал себя раздавленным под тяжестью собственных негативных представлений.

Сидя в темноте на кровати и глядя в окно, во мне снова пробудилось непреодолимое чувство одиночества и все та же тягостная безысходность существования, тревожащие меня время от времени.

В течение часа эта тревога усилилась и переросла в какое-то слабовыраженное помутнение сознания. Я лежал в кровати и ворочался, пытаясь заснуть. Но мой разум настойчиво обволакивали причудливые пугающие грезы.

Сначала мне вспомнились события, которые произошли накануне. Запах ладана не давал мне никакого покоя, мое воображение с гротескной живостью стало подавать мне устрашающие картины. Вереница похоронных процессий, бесконечные ряды гробов, обложенные венками и черными лентами, снова и снова возникали в этих образах. Они появлялись попеременно с мельканием неизвестного мне монаха громадного роста, постриженного в мантию. Он ходил взад и вперед и непрестанно усердно кадил, читая молитвы и отпевая усопших. Образ монаха был настолько устрашающим, что мне было нестерпимо смотреть на него без вздрагивания, так как клобук на его голове был больше обычного в два-три раза. Таким образом, мне казалось, что голова у него была, как у человека, страдающего гидроцефалией мозга. Апогеем этих причудливых видений стало то, что я неожиданно очутился на старом кладбище, погосте рядом с церковью, где я блуждал, словно призрак среди обветшалых покосившихся крестов и заброшенных могил с поблекшими и разрушенными от времени памятниками.

Наконец, силой воли я поборол в себе болезненную тягу к этим мрачным картинам моего воображения, которые ассоциировались со скорбью и смертью.

Когда я пришел в себя после этого полусна, то сел на кровати. Образ монаха с огромной головой впечатлил меня очень сильно и даже заставил вспотеть. Вероятно, все это было связано со страхом, который я испытал до этого при виде игумена, а видения только утрировали этот страх.

Вдруг я услышал непонятные шорохи под дверью моей комнаты. Я прислушался к этим продолжающимся звукам и настороженно встал с кровати. Я догадался, что кто-то стоял у дверей и подслушивал. На мгновение по моему телу пробежала дрожь, но я сразу же предположил, что это был кто-то из мирян с нездоровым любопытством.

Я решил открыть дверь, чтобы посмотреть, кто же там был. Пройдя по комнате и открыв скрипучую дверь, к моему удивлению, я никого не обнаружил. В коридоре в это время всегда было очень скверное освещение, от лампочки исходил только очень тусклый свет, что всегда меня слегка раздражало.

Боясь издать лишний шум и глядя внимательно под ноги, медленно я побрел по коридору в туалетную комнату.

К моей большой неожиданности я не смог открыть дверь в уборную, так как кто-то с обратной стороны крепко держал ее рукой. Понимая, в какой абсурдной ситуации оказался, я снова попытался силой открыть дверь, но рука, удерживающая дверь изнутри, снова захлопнула ее. Это привело меня в замешательство. Я совершенно не мог понять, кто там мог прятаться, не издавая ни звука. В негодовании я вскрикнул и спустя пару секунд услышал в ответ какую-то нелепую насмешку. Я не стал больше ничего говорить, а просто развернулся и спешно пошел к себе в комнату.

Укутавшись одеялом в своей постели, я начал прислушиваться к звукам вокруг. И, как не странно, но через минуту я вновь услышал шорохи за дверью. На этот раз я тихо встал и на цыпочках подошел к двери. Я быстро открыл дверь и увидел перед собой, прижавшегося к косяку неказистого мужчину небольшого роста. Это был один из трудников, которого я видел тут ранее. Мужчина стоял и виновато улыбался, открыв рот и показывая свои кривые потемневшие зубы. Вдруг он быстро прислонил ко рту палец, показывая тем самым, чтобы я не издавал шума.

– Что вам надо? – спросил я, глядя с удивлением на мужчину.

– Я хотел вам сказать, что можете не беспокоиться, – ответил мужчина с важностью.

– Что? О чем вы говорите?

– Монахи посовещались и решили, что сами сможете справиться со своими бедами.

– Бедами? С какими бедами?

– Бесами… Они вас не будут трогать и изгонять бесов. Они думали, что вы одержимы. Когда убежали из храма. Помните?

– А. Вы об этом.

– Это значит, что окаянные проказничают. Да.

– Окаянные?

– Угу. Они.

– То есть вы говорите про чертей?

– Про них самых.

Мужчина наклонил ко мне голову:

– Сатанинские отродья уже тут появлялись…

– С вами все хорошо?

– Я буду бдителен. Буду следить за тем, чтобы никто вас не беспокоил.

– Хорошо, – ответил я с ироничной улыбкой. – До свидания.

– Спите спокойно, – добавил мужчина с уверением.

Мужчина развернулся и с пугливой оглядкой пошел по коридору. В этот момент из его кармана брюк выпал и зазвенел столовый нож. Он подобрал его, быстро засунул в карман и ушел.

Я закрыл дверь и упал на кровать с мыслями, что в монастыре можно встретить и совсем странных особ, которые еще диковиннее чем я.

На улице с неимоверной силой разнеслись первые раскаты грома, которые привели в колебание и дребезжание стекла окна. Через несколько минут по жестяному подоконнику интенсивно забарабанил проливной дождь.

Так и не заснув больше, сразу после окончания дождя я быстро вышел из комнаты в коридор гостиницы. Того маленького мужчины не было. Видимо, трудник к этому времени уже утомился ловить окаянных и лег спать. Осмотревшись, я тихо спустился по лестнице вниз и покинул гостиничный корпус.

Уже рассветало. После дождя было очень свежо, и эта прохлада после душной комнаты казалась мне теперь очень желанной. Ворота монастыря запирались на ночь, я решил прогуляться по территории обители и подышать воздухом. Последствия расстройства сна давали о себе знать, все утро у меня сохранялось дурное настроение.

Сегодня в монастыре праздновался Медовый Спас, как назывался этот праздник в народе. Сам же церковный праздник именовался, как день памяти Происхождения честных древ Животворящего Креста. Я готовился к тому, чтобы принять участие в таинстве Евхаристии. И сейчас перед началом литургии я начал сомневаться в том, что готов это сделать, что я могу с чистой совестью спокойно причаститься. Для меня это было делом, требующим особых моральных усилий, так как я должен был исповедаться. Несмотря на то, что я чувствовал, что во мне горит огонь внутренних сокровенных переживаний, в чем-то сближающий меня с церковным мировоззрением, в то же время я осознавал, что мог жить этим и без самого участия в таинствах веры. Но об этом я не хотел говорить отцу Димитрию. Теперь я даже боялся говорить с ним в принципе.