Инок Никодим - Азбука спасения. Том 6

Соединение Всесвятого Духа с очищенными душами происходит с ясным чувством, то есть сознанием, и души, в которых это происходит, Он соделывает подобными Себе, световидными и светом

Невидимый далеко отстоит от видимого и от тварей Тот, Кто произвел их изначально от тленного – Нетленный и от тьмы – свет. Смешение этих природ произошло тогда, когда Бог сошел на землю. Ибо тогда разделенные естества соединил мой Спаситель. Но слепые не видят этого единения, и мертвые говорят, что совершенно не чувствуют его, а думают, что живут и видят, о, крайнее безумие! Не веруя, они говорят, что никто опытно этого не познал или не ощутил, то есть не видел чувственным образом. Об этом же мы только слышим и научаемся словами. Но, о Христе мой, научи меня, что сказать им на это, чтобы из великого неведения и неверия исторгнуть их и дать им видеть Тебя – Свет мира. Послушайте, отцы, божественные слова и уразумейте, и вы познаете то единение, которое бывает с сознанием, и чувством, конечно, и опытом, и зрением. Бог – невидим, мы же, конечно, видимы.

Итак, если Сам Он соединяется волею с чувственными существами, то не сознательно ли должно происходить соединение обоих? Если же ты утверждаешь, что это бывает без сознания и чувства, то это, конечно, соединение мертвых, а не Жизни с живыми. Бог есть Творец тварей, твари же – это мы. Если же Бог – Творец снизошел к твари и соединился и тварь сделалась как Творец, то поистине она в истинном созерцании должна ощутить, что тварное неизреченно соединилось с Творцом. Если же мы не допускаем этого, то погибла вера и совершенно исчезла надежда на будущее. Не будет тогда ни Воскресения, ни Всеобщего Суда, так как мы твари, как говоришь ты, бесчувственно соединяемся с Творцом, ничего не понимая. И Бог тогда страдает через тебя, как будто Он не есть Жизнь, и, соединяясь с нами, не сообщает нам жизни. Творец нетленен, твари же тленны, ибо, согрешив, не только тело, но и самые души они подвергли тлению. По этой причине мы и телом, и душой тленны, как тлением духовной смерти и греха все вместе одержимые.

Итак, если Нетленный по природе соединился со мною, тленным, то поистине будет одно из двух, о чем я хочу сказать: либо Он меня изменит и сделает нетленным, либо Нетленный изменится в тление, и таким образом я, быть может, не познаю того, что Он пострадал и сделался мне подобным. Если же я стал весь нетленным из тленного, прилепившись к Нетленному, то как бы я не почувствовал этого? как бы на опыте не познал я, чем стал, став тем, чем не был? Ибо кто говорит, что Бог, соединяясь с людьми, не сообщает им божественного нетления, но скорее Сам поглощается их тлением, тот учит о гибели Бессмертного и богохульствует, сам совершенно отпадая от Жизни. Если же это невозможно, то прими лучше другое и прежде конца постарайся приобщиться нетлению. Бог есть Свет, мы же находимся во тьме, или вернее сказать, мы сами – тьма. Не обольщайтесь, Бог нигде в другом месте не светит, кроме тех только душ, с которыми Он соединится прежде конца. Для других же если и воссияет, как изрекли проповедники истины, то явится для них как огонь совершенно неприступный, который испытает дело каждого и снова удалится от них, как от недостойных. Они же примут достойное мучение.

При всем том здесь и там Свет для душ один и тот же, мы же, имея непросвещенные души, являемся тьмою. Итак, если тот Свет, что для душ, соединится с моею душою, то он либо погаснет и сделается тьмою, либо душа моя, просветившись, будет как свет. Ибо, когда свет возжигается, тьма исчезает. Таково ведь свойство и зримого света. Если же этот созданный свет совершает в тебе то, что и очи твои просвещает, и душу радует, и дает тебе видеть, чего ты прежде не видел, то чего не соделает, воссияв в душе твоей, Творец его, Сказавший: «Да будет свет», и он тотчас произошел? Итак, как тебе кажется, если Он умно воссияет в твоем сердце или в уме, как молния или как великое солнце, то что Он может сделать душе озаренной? Не просветит ли ее и не даст ли ей точно познать Того, Кто Он есть? Да, воистину так бывает и так совершается, так открывается благодать Духа и через Него, и в Нем – и Сын с Отцом. И такой человек видит Их, насколько ему возможно видеть, и тогда от Них тому, что касается Их, он неизреченно научается, и вещает, и всем другим это описывает, излагая божественные догматы, как учат все предшествовавшие святые отцы, ибо таким образом они сложили божественный Символ, сделавшись таковыми, как мы сказали, они вещали и говорили с Богом и о Боге.

Ибо кто богословствовал о Троическом Единстве или, кто низложил ереси, не сделавшись таковым? Или кто был назван святым, не приобщившись Святого Духа? – Никто никогда, так как мысленный Свет ощутимо обычно приходит к тем, кому Он является. Говорящие же, что они приобщаются Его без чувства, сами себя называют бесчувственными. А мы называем их мертвыми, лишенными жизни, хотя они и мнят, что живут. О, обольщение! о, безумие! Но, о Свет, воссияй в них, воссияй, чтобы, увидев Тебя, они действительно убедились, что Ты воистину – Свет, и тех, с которыми Ты соединяешься, уподобляешь Себе и делаешь как бы светом. О чадо, Я всегда сияю пред лицом верных, но они не хотят Меня видеть, или лучше, закрывают глаза, не желая воззреть на Меня, и отворачиваются в другую сторону. Вместе с ними и Я поворачиваюсь, становясь перед ними, но они снова отводят глаза и поэтому совершенно не видят света лица Моего. Одни из них покрывают лица, другие же убегают, совершенно ненавидя Меня.

Итак, что делать Мне с ними? Я совершенно недоумеваю. Ибо спасти их без их воли и по принуждению – это, казалось бы, скорбным для нежелающих спастись. Ведь добро воистину становится добром только по воле, без воли же добро не будет добром. Поэтому желающих и Я вижу, и ими видим бываю, и делаю их сонаследниками Царствия Моего. Нежелающих же Я оставляю с их желанием в этом мире. И они сами прежде Суда бывают своими судьями, так как в то время, когда сиял Я – Свет неприступный, они одни сами себе создали тьму, не желая видеть Света и оставшись во тьме.

Мы все вместе стали единым домом Давидовым по свойству Твоему и по родству к Тебе

Когда Ты открываешь Себя, Владыко всяческих, и яснее показываешь славу лица Твоего, я весь трепещу, созерцая Тебя вверху, насколько доступно мне низкому по природе, и объятый страхом и изумлением говорю: все Твое, Боже мой, превосходит мое понимание, ибо я нечист и совершенно недостоин взирать на Тебя, чистого и святого Владыку, Которого боятся Ангелы и с трепетом служат Ему, и от лица Которого трясется и трепещет вся тварь. Когда же, сказав это, я сомкну очи, т. е. долу обращу ум свой, не будучи в состоянии видеть или созерцать непокровенного Твоего зрака, тогда плачу, лишаясь красоты Твоей, Боже мой, я, не вынося удаления от Тебя единого Человеколюбца. Ты же плачущего и рыдающего всего меня, о диво, озаряешь светом, и я поражаюсь и еще более плачу, дивясь благоутробию Твоему ко мне блудному.