Инок Никодим - Азбука спасения. Том 6

Если бы действование во Христе было одно, то одно и то же действование производило бы и божеские, и человеческие дела. Но ничто из существующего, оставаясь в границах, свойственных естеству, не может производить действий противоположных. Так, например, огонь не может вместе согревать и охлаждать, вода – делать влажным и сушить. Как же Тот, Кто по естеству – Бог и по естеству стал человеком, совершал чудеса и претерпевал страдания одним и тем же действованием?

Если Христос воспринял ум человеческий, то есть душу разумную и мыслящую, то Он, несомненно, мыслил и всегда будет мыслить. Размышление же – действование ума. Следовательно, Христос имеет и всегда будет иметь действование и как человек.

Премудрый и великий святой Иоанн Златоуст в толковании на «Деяния» во втором слове говорит так: «не погрешите, если кто и страдание Его назовет действием. Ибо тем, что все претерпел, совершил то великое и чудное дело – разрушив смерть и совершив все прочее». Если всякое действование определяется как самостоятельное движение какого-либо естества, – как объяснили люди, сведущие в этом отношении, – то известно ли кому-либо естество неподвижное или совершенно бездеятельное, или можно ли найти такое действование, которое не было бы движением естественной силы? А что естественное действование Бога и твари – одно, этого – как выражается блаженный Кирилл – не может допустить ни один благомыслящий. Не человеческое естество воскрешает Лазаря, и не божеская сила проливает слезы: слезы свойственны человечеству, жизнь – ипостасной жизни. Впрочем, и то, и другое обще обоим по причине тождества ипостаси. Един Христос, и едино лицо Его, или ипостась, – и, однако Он имеет два естества – Божеское и человеческое.

Потому, с одной стороны, естественно происходящая из Божества слава, по причине тождества ипостаси, стала общею тому и другому естеству, с другой стороны, и уничижительное, происходящее из плоти, стало общим каждому из обоих естеств. Ибо Тот, Кто есть и то, и другое, то есть Бог и человек, один, и одному и тому же принадлежат свойства Божеские и человеческие. Божественные знамения творило Божество, но без плоти, уничижительное же производила плоть, но не отдельно от Божества. Ибо и со страждущею плотию было соединено Божество, оставаясь бесстрастным, но соделывая страдания спасительными; и с действующим Божеством Слова был соединен святой ум, разумевший и сознававший то, что совершалось.

Божество, хотя сообщает телу Свои совершенства, Само непричастно страданиям плоти. Ибо нельзя сказать, что подобно тому, как при посредстве плоти действовало во Христе Божество, точно также и плоть Его испытывала страдания при посредстве Божества. Ибо плоть Его получила наименование орудия Божества. Итак, хотя с первого момента зачатия не было никакого разделения между тем и другим естеством, но во все продолжение (земного бытия) действия того и другого естества принадлежали одному лицу, – однако же мы ни в коем случае не сливаем того, что было совершенно нераздельно, но из качества дел узнаем, что какому естеству принадлежало.

Итак, Христос действует по тому и другому из Своих естеств, и каждое из двух естеств действует в Нем с участием другого: Слово по неограниченности и могуществу Божества совершает то, что именно свойственно Слову – владычественное и царственное; тело же совершает свойственное ему, сообразно с волею соединенного с ним Слова, Коего оно стало собственностью. Ибо не само по себе устремлялось оно к удовлетворению естественных потребностей и не само по себе удалялось и уклонялось от тягостного или терпело то, что отвне приключалось, но приводилось в движение сообразно своему естеству, – так, как Слово хотело и, в целях домостроительства, попускало телу страдать и совершать свойственное ему, чтобы посредством дел была удостоверена истина человеческого естества. Будучи зачат от Девы, Христос получил бытие сверхъестественным образом. Точно также и дела, свойственные людям, Он совершал так, что превосходил обычного человека: напр. ходил земными ногами по текучей воде не потому, что вода превращалась в землю, но потому, что превышающею естество силою Божества она уплотнялась до того, что не разливалась и не уступала тяжести вещественных ног.

Ибо и то, что свойственно человеку, Христос совершил не так, как обычный человек, потому что Он был не человек только, но вместе и Бог, почему и страдания Его были животворны и спасительны. И дела, принадлежащие Божеству, совершил Он не тем способом, который свойствен Богу, потому что Он был не Бог только, но и человек, – почему Он творил божественные чудеса прикосновением и словом, и тому подобным способом.

Если же кто-либо скажет: мы признаем во Христе одно действование не с тем, чтобы устранить человеческое действование, но потому, что человеческое действование – если будем противопоставлять его действованию Божескому (как особое), должно будет называться страданием – вот почему мы и говорим об одном действовании во Христе – на это ответим: на этом же основании и признающие во Христе одно естество объясняют, что они поступают так не с целью устранения естества человеческого, но потому, что человеческое естество – если его сопоставлять с Божеским естеством, как противоположное Ему, – должно будет признаваться подверженным страданию. Мы же не позволим себе человеческое движение для того, чтобы различить его от Божеского действования, назвать страданием. Ибо ни в одной вещи, говоря вообще, состояние не познается и не определяется из сопоставления или сравнения, так как в таком случае существующие вещи оказались бы взаимно обвиняющими друг друга в недостатках.

Если человеческое движение есть страдание только потому, что Божеское движение есть действование, то, несомненно, что человеческое естество будет злым, потому что Божеское естество – благое. И обратно – по противоположности – Божеское движение называлось бы действованием только по той причине, что человеческое движение называется страданием, и Божеское естество было бы благим из-за того, собственно, что человеческое естество является злым. Да и все твари оказались бы в таком случае дурными, и солгал бы сказавший: и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело (Быт.1:31). Мы же утверждаем, что святые отцы различными способами обозначали человеческое движение, соответственно тем представлениям, кои лежали в основе их рассуждений в том или другом случае. Они называли его и силою, и действованием, и различием, и движением, и свойством, и качеством, и страданием, – однако не с точки зрения различения его от Божеского движения.

Но силою называли его как постоянное и неизменяемое, действованием же – как характерное для существа и показывающее его с той стороны, которая неизменна во всех существах одного рода; различием – как способствующее различению одного существа от другого; движением – как обнаруживающее себя вовне, свойством – как прочную принадлежность вида, присущую притом одному только виду, а не другому; качеством – как придающее виду определенность; страданием – как производимое в движение. Ибо все, что от Бога и после Бога, находясь в состоянии движения, страдает, так как не есть самодвижение или самосила. Итак, не с точки зрения противопоставления Божескому движению, как уже сказано, – (Отцы называли человеческое движение страданием), но соответственно тому значению, какое вложено в него Верховной Причиной, все устроившей.