Исраэль Дацковский - Роса пустыни 1. Берешит. Комментарии к недельным главам Торы

В-пятых, компиляция предшествующих комментариев, дополнение одного другим и обогащение их содержания взглядами, оценками и комментариями компилятора приводят к новому уровню знания и понимания, а вариантов такой компиляции – бесконечное множество.

В-шестых, имеется неизбежный повтор уже существующего знания. Можно привести такой пример из жизни автора. Мы в прошлом подали много заявок на изобретения. Изобретением может быть признано только техническое решение, обладающее полной мировой новизной (нераскрытое для неограниченного круга людей). Не всегда была и есть возможность провести полную и всеобъемлющую проверку предложенного решения на столь высокий и бесспорный уровень новизны, слишком большой и трудоемкой является такая проверка. Труд написания заявки на изобретение и оформления всех необходимых сопутствующих документов после приобретения некоторого опыта оказался куда меньшим, чем тщательная проверка новизны заявки. Стоимость подачи и рассмотрения заявки на изобретение в реалиях уже исчезнувшего Советского Союза была просто нулевой. И было принято осознанное решение проводить только частичную, неисчерпывающую проверку предлагаемого решения на новизну, переложив полную проверку на плечи патентного ведомства, которое при всех случаях перед принятием решения о выдаче патента обязано было провести эту полную проверку независимо от предварительной проверки автора заявки. Понятно, что при таком подходе не все заявки признавались патентами, часть из них отвергалась как решения, повторяющие уже известное знание. С точки зрения авторского права никакого вопроса или сомнения тут не было – если японец предложил это же решение на пару лет раньше нас, то места для нашего патента быть не могло (а в патентном праве фиксируются не только дата подачи заявки, являющаяся датой приоритета изобретения, но и час, минута и секунда подачи заявки). Но в личном плане это не отменяло ценности сделанного своими силами изобретения, личного научного и технического прорыва, поднятия на более высокую ступень своего знания и умения, хотя общественное значение такого несостоявшегося изобретения было нулевым и внешнего признания автору не приносило. Иное дело – Тора. Тут уже сама искренняя и бескорыстная работа каждого еврея над текстом Пятикнижия, углубление в него, его анализ являются не только личной, но и общееврейской ценностью. И личные открытия в этой области, даже если они уже были описаны другими людьми раньше, но на момент повторного открытия были автору неизвестны (даже если были известны многим другим людям), являются ступеньками его подъема и подъема его учеников на еще одну ступень познания Тв-рца. Количество комментариев на Тору столь велико, можно сказать, почти бесконечно велико, что впитать в голову человека весь объем материала в его огромной сложности и многогранности просто невозможно. Значит, каждый исследователь Торы опирается в своих исследованиях только на доступную ему более или менее ограниченную часть материала, что, в свою очередь, означает, что весьма вероятны повторные открытия уже открытого. Но плохой и единственной альтернативой такому несовершенному пути исследования является недопустимый отказ от собственного размышления, собственного исследования, что явно не входит в задачи, поставленные Тв-рцом перед человеком. А мы в данной работе изначально и заведомо опираемся на очень ограниченный слой исследований и комментариев, доступных сегодня русскоязычному еврею, и на скромные знания автора, полученные из источников и уроков на русском и иврите.

И, наконец, в-седьмых, нам просто очень нравится еще и еще раз возвращаться к словам Торы, перебирать их как драгоценные камни, анализировать их с самых разных сторон и с неповторяющихся углов зрения, находить в тексте все новые и новые смыслы, значения и глубины мудрости – в общем, заниматься Торой «лишма́» (ради ее самой и ради выполнения повеления Тв-рца).

Поэтому эти заметки не представляют собой ни относительно полного комментария на недельные главы, ни изложения уроков по этим главам. Они являются лишь дополнением к известным на русском языке традиционным комментариям (РАШИ, РАМБАН, рабби Авраам Ибн-Эзра, рав Шимон-Рэфаэль Гирш. Несомненно, имя Авррам должно писаться как Авраhам, а имя Аарон – как Аhарон, но мы оставим весьма закрепившиеся в русскоязычных текстах написания этих имен) и к книгам современных комментаторов (рав Йосефа-Цви Герц (Сончино), проф. Нехама Лейбович, р. Михаэль Гитик, д-р Пинхас Полонский и др.), но ни в какой мере не заменяют их и не являются их компиляцией. Мы в открытую, в явной форме ссылаемся на известные нам источники, как называя источники полным именем, так и ссылаясь на слышанное нами на одном из многочисленных уроков Торы. Мысли, не имеющие такой ссылки, являются оригинальными для нас нашими исследованиями текста Письменной Торы, изначально НЕ претендующими на абсолютную новизну.

Мы постарались представить нестандартный взгляд на ситуации, освященные традицией комментария. Эти дополнения, возможно, в отдельных эпизодах и взглядах не только повторяют, дополняют, но могут даже противоречить комментариям любых других комментаторов, кроме перечисленных мудрецов, как комментирующих непосредственно текст Торы, так и тех из них, кто комментирует и разъясняет комментарии других (известны многочисленные комментарии на комментарии и разъяснения комментариев РАШИ, РАМБАНа и др.).

Если мы приводим иной взгляд, чем тот, что изложен в имеющемся на русском языке комментарии, то этот подход приведен нами явно, с указанием на иной взгляд, часто – вместе с кратким изложением того взгляда, который дополняется нами иным подходом.

Отметим важность даже такого, ограниченного по глубине и важности комментирования Торы. Сошлемся на статью проф. Уриэля Симона «Рабби Авраам Ибн-Эзра – комментатор и его читатели», перевод которой на русский язык приведен в качестве вступительной статьи в первом томе (Берешит) трехтомника «Тора с комментариями рабби Авраама Ибн-Эзры» (М.: Лехаим, 2014). Проф. Уриэль Симон пишет, что рабби Авраам Ибн-Эзра видел в написании комментариев действие, имеющее глубокое религиозное значение уже для самого пишущего, а не только для его потенциальных читателей. И в этом же ключе р. Йеhуда ибн-Гиат пишет в предисловии к книге, составленной (по-русски, наверное, было бы правильнее ивритский глагол хибэ́р (инфинитив: лехабэ́р) по отношению к авторской книге переводить глаголом «написал») р. Йоной ибн-Джанахом, «Сэ́фер hаРикма́» («Книга узоров, или Книга формообразования» – филологический труд по грамматике иврита, начало XI века): «… Ведь я это сделал не с целью превознестись и не в надежде стяжать себе известность. Однако моим намерением было приблизиться к Б-гу…». Именно в таком смысле и по этим причинам мы и осмелились, обладая весьма малыми познаниями в Традиции, составлять наши комментарии и даже предлагать их читателям.