Порфирий Цельс - Заметки о Священном Писании

3) В Евангелии от Матфея приводится возглас Иисуса: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил [Мф. 27,46]?» Эти же слова мы находим и в псалме [Пс. 21,2]. Разница лишь в том, что «оставил» в Евангелии является переводом еврейского слова «савахфани» (sabachthani), а в псалме – слова «асавфани» (asabxthani). Во втором случае перевод правильный, а в первом – ложный. Медвежью услугу оказал христианам редактор Св. Писания, заставив их (в том числе и проф. Лопухина) полагать, будто бы Сын Божий издал «предсмертный вопль, указывающий, что всякая надежда на спасение и возвращение к жизни теперь исчезла [5,8,460]», чем выразил недоверие к Отцу. Если Бог позволяет Себе бросить на призвол судьбы Сына, то как нам, грешным, надеяться на Него? Правильный перевод [Мф. 27,46] таков: «Боже Мой, Боже Мой! как Ты Меня прославил [31,191]!» По свидетельству Е. Блаватской эти сакраментальные слова принадлежали обрядам языческих храмов. «Они произносились после страшных испытаний посвящения и были ещё свежи в памяти некоторых из «отцов», когда Евангелие от Матфея редактировалось на греческом языке [31,192]». Этот возглас мог быть и знаком благодарности Христа за то, что Бог не остался безучастен, когда «Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: «Отче! Пришел час: прославь Сына Твоего [Ин. 17,1]».

4) Стихи [Мк. 16,9—20] отсутствуют в древнейших копиях Евангелия от Марка [23,58]. Но его составители, видимо, сочли, что без рассказа о воскресении и вознесении Иисуса оно будет неполным, и добавили эти строки, среди которых ест и такие: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет; а кто не будет веровать, осуждён будет [Мк. 16,16]». Е. Блаватская пишет о них: «Церковь не сильно обеспокоена тем, что даже самые тщательные поиски этих слов в древнейших текстах в течение последних веков оказались бесплодными; или, что последний пересмотр текста Библии привел всех ищущих и любящих истину учёных, занятых этой задачей, к признанию того факта, что не следует искать такой не похожей на Христа фразы нигде, кроме некоторых позднейших поддельных текстов. Добрые христианские народы усвоили эти слова утешения, и они стали самой сердцевиной и сущностью их милосердных душ. Отнять у этих избранных сосудов Бога Израиля надежду на вечное проклятие для всех, кроме них самих, – это равносильно тому, чтобы отнять у них саму жизнь. [42,728]». Едва ли последние слова Е. Блаватской следует расценивать как примитивное злобствование, поскольку в их поддержку можно привести сообщение Св. Фомы Аквинского: «Чтобы святые могли полнее насладиться собственным блаженством и благодатью Божьей, им позволено наблюдать за мучениями грешников в преисподней [48,448]». Тянутся за святыми садистами и простые государи: «один католический император (Константин Порфирородный) с явным удовольствием описывал, как с критских сарацинов сдирали кожу или как их погружали в котлы с кипящим маслом [30,6,163]».

Вообще, христиане находили особую отраду в том, чтобы жестоко карать тех, кто «не уверовал во имя Единородного Сына Божия [Ин. 3,18]». Например, супруга императора Диоклетиана императрица Приска поначалу исповедовала христианство, но, познакомившись с ним поближе, «отреклась навеки от христианской веры [17,1,79]», за что и поплатилась после кончины императора. «Окровавленные тела дочери Диоклетиана Валерии и её матери они (добрые христиане) волокли по улицам Фессалонии и бросили в море [17,1,87]». Не лучше были последние часы и для выдающегося философа, математика, астронома Гипатии, учившей, что «все формальные догматические религии ложны и никогда не могут быть приняты уважающим себя человеком как абсолютные [136,340]». Гипатию «затащили в церковь, содрали одежду и изрезали тело на куски острыми ножами для разделки устриц. Затем сожгли её останки. Ну а что ещё прикажете делать с женщиной, которая (по словам епископа Никейского Иоанна) посвящала всё своё время магии, астролябиям и музыкальным инструментам и вводила в заблуждение многих людей посредством сатанинских ухищрений [136,341]?» Известный историк Эдуард Гиббон совершенно справедливо полагает, что «умерщвление Гипатии запятнало неизгладимым позором и личность, и религию (отца Церкви Святого) Кирилла Александрийского [30,5,240]», организовавшего это изуверское убийство. «Не надобно иного образца, /Когда в глазах пример отца [232,31]». Но не следует думать, что удачно устроившиеся самодовольные христиане чураются мазохизма. Сын православного священника, известный французский философ Сиоран рассказывает об их наклонностях: «Праведники» из клоунады, фанфароны искушения, жуиры, щекочущие себе нервы собственными грехами, адскими муками и показным смирением. Если они и терзают свою совесть, то только в поисках свежих ощущений [93,179] … Отнюдь не стремясь к истине, христианин млеет от собственных «внутренних конфликтов», от своих пороков и добродетелей, от их наркотической власти. Эпикуреец зловещего, он ликует у Креста, сопрягая удовольствие с ощущениями, которым оно вовсе не присуще: разве не он изобрёл оргазм угрызений совести [93,180]?»

5) «Иисус, умилосердившись над ним (прокажённым), простер руку… [Мк. 1,41]». Вариант этого стиха, в котором Иисус рассердился, является более трудным, следовательно, с большей вероятностью, – текстом оригинала [21,188]. В ИБ, например, используется слово «разгневавшись». По гигиеническим соображениям прокажённым было запрещено входить в стан Израильский [Лев. 13,46]; нарушение этого правила, видимо, и рассердило Иисуса, вокруг которого собралось множество слушателей. Так что «умилосердиваться» над человеком, подвергающим окружающих риску заражения опасной болезнью, у Христа не было оснований.

6) «Глас был с неба: „Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя“. Так по древнейшему доканоническому чтению, вместо канонического: „Ты – Сын Мой возлюбленный, в котором Моё благоволение [Лк. 3,22] “. Чтение это неопровержимо засвидетельствовано всеми Отцами до IV века, когда оно было заменено нашим каноническим, потому что то, древнее, казалось уже догматически опасным, „соблазнительным“, по слишком уж явному противоречию с догматом бессеменного зачатия [60,140]», – рассказывает Д. Мережковский. В поддержку высказывания известного русского писателя можно привести слова пророчествующего псалмопевца: «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя [Пс. 2,7]». Огорчает, что проф. Лопухин не счёл этот стих достойным специального комментария.

7) «Он (Иоанн) якобы говорит, что есть трое, которые свидетельствуют в небесах: Отец, Слово и Святой Дух; и эти трое составляют одно; и есть трое свидетельствующие на земле: дух, вода и кровь, и эти трое составляют одно [1Ин. 5,7—8]. Доказано, что этот отрывок был прибавлен к посланию Иоанна около VI века [17,1,206]», – утверждает почётный член Петербургской Академии наук Вольтер. Но можно ли целиком доверять этому вольнодумцу? Обратимся к проф. Лопухину, который пишет: «Весьма важный в вероучительном, догматическом отношении стих 7-й не читается ни в одном из древних греческих кодексов Нового Завета… Только в некоторых, и то не древних, списках латинского перевода Вульгаты спорный стих читается [5,10,337]». Но поскольку в принятых Церковью текстах слова стиха 7-го считаются подлинными апостольскими словами, то «при этом церковном воззрении мы и должны остаться [5,10,338]», – ничтоже сумняшеся, поучает нас А.П.Лопухин со товарищи. Однако! То есть, если факты противоречат церковным воззрениям – тем хуже для фактов; надо думать, не от Бога они (факты), ох, не от Бога.