Сергий Булгаков - Чаша Грааля. Софиология страдания

Событие это произошло уже после того, как Иисус, преклонив главу, предал дух (Ин. 19:30), так что воины, пришедши, увидели Его уже умершим (Ин. 19:33). Истечение из мёртвого тела крови и воды труднообъяснимо (хотя и делались попытки такого объяснения) [19], оно является знамением (σημεῖον) [20]в смысле Иоаннова Евангелия, причём особое значение этого знамения определяется не только тем, что из мёртвого тела истекли кровь и вода, но и состоянием этого тела. Хотя оно уже и умерло по оставлении его духом, но оно не стало и трупом с начинающимся разложением, ибо плоть Его не видела тления (Деян. 2:31; Пс. 15:10). Смерть Христова для тела Его была лишь глубоким сном или обмороком. Хотя Иисус и предал в руки Отца дух Свой (Лк. 23:46), однако связь Божественного духа с телом не была окончательно прервана. И это, хотя временно и оставленное духом, но живое тело имело в себе кровь, и оно-то было ещё раз умерщвлено ударом копия. Следствием этого удара было истечение крови и воды, тело для погребения осталось обескровленным и утратившим необходимую часть своего состава, именно влагу. Что означает это изменение?

[ Кровь и душа ] [21]

Мы знаем [22], что в «крови – душа животных», сила жизни тела. Излияние крови поэтому означает разлучение души от тела, т. е. уже смерть тела. Правда, и после истечения крови тело Спасителя не стало трупом, ибо не предалось тлению, но оно осталось в некоем анабиозе, ожидая своего Воскресения.

Кровь есть совершенно особая субстанция, которая замечательна тем, что в ней соединяется душевное и вещественное, живое и неживое естество, животная душа и тело. Она посредствует между духом и телом, духовным и материальным бытием как живая связь их. Кровь, хотя есть лишь особая жидкость, принадлежащая физическому миру, но она же таит загадку жизни, содержит в себе душу тела, её животную энтелехию. Это соединение и отожествление начал живого и неживого (или содержащего в себе лишь дремотные формы жизни) в их неразложимом единстве есть творческий акт Божий, некая перводанность животворения. Естествознание постигает своими методами как этого акта, но не его что , которое остаётся неразложимо в непосредственности своей: жизнь есть жизнь, всё живое живёт, одушевлено, и в крови душа животных. Разумеется, жизнь крови предполагает для себя наличие организма со всею сложностью, но это служит лишь общим выражением основного факта – одушевлённости вещества, которую являет собою тело.

В акте смерти обычно не происходит разделения крови и тела, напротив, оставаясь в своей нераздельности, и то, и другое начинает разлагаться, и с разложением крови погибает, умирает животная душа. Душа, живущая в крови, сама по себе не обладает бессмертием и не даёт его телу – бессмертен лишь дух человека, и он-то оживляет душу, а через неё и тело. В воскресении человек получает новую силу души для оживления нового тела, но эта как бы новая душа в силу самотожества одуховляющего её духа оказывается тожественной с прежней, вернее, является продолжением той же жизни. Дух сохраняет потенцию души (а чрез неё и тела), как бы семя, согласно изъяснению апостола Павла (1 Кор. 15:42–44). Животные потому и не знают того личного бессмертия, какое имеет человек, потому что они не имеют духа, а лишь животную душу, и она окончательно разлагается вместе с телом и кровью. Здесь можно говорить лишь о бессмертии рода («по роду их», как они и сотворены были: Быт. 1:21, 24, 25).

[ Кровь Распятого и Кровь Воскресшего ]

В смерти Христовой после удара копием произошло разделение души-крови от тела, причём обезжизненное, обескровленное тело Его в Воскресении, конечно, снова обрело душу, а следовательно, и кровь: этой крови прославленного тела Христова мы и приобщаемся в таинстве Евхаристии. Но эта кровь воскресшего, прославленного тела хотя и тожественна с кровию жившего на земле тела, но она от неё и отлична, поскольку истёкшая кровь уже отделилась от этого тела.

Воскресло то самое тело Спасителя, которое пребывало во гробе. Но в этом теле уже не присутствовала излившаяся кровь Спасителя [23].

Кровь и вода, излившиеся из ребра, как не принадлежащие уже воскресшему телу, остались в этом мире . Таким образом, мы стоим здесь перед фактом исключительной значительности, торжественно возвещённым и засвидетельствованным евангелистом: человеческое естество Христово, живое воодушевлённое тело Его на кресте разделилось . Свою кровь и воду Он отдал миру, а тело, лишившееся крови и воды, было погребено и затем воскресло. Перед нами встаёт вопрос о догматическом значении этого факта. Что знаменуют собой излившиеся кровь и вода?

Кровь , по смыслу таинства Евхаристии, есть связанная с веществом одушевлённость тела, его живая душа. Она представляет, с одной стороны, седалище духа, есть как бы тело для духа (и в этом смысле кровь Христова соответствует Церкви как Телу Его), с другой стороны, она содержит душу тела, живущего по силе воодушевляемости кровию («кровообращение»). Можно сказать, что кровь Христова выражает Его человечность ( От одной крови Он произвёл весь род человеческий для обитания по всему лицу земли – Деян. 17:26), психобиологический её субстрат.

Вода же есть первоэлемент мирового вещества, из которого изначально образован мир ( и дух Божий носился над водою – Быт. 1:2; Да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды – Быт. 1:6; Глас Господень над водами – Пс. 28:3), в известном смысле метафизическая первоматерия мира – ὔλη – причём новая , обновлённая ὔλη есть вода крещальная, Иорданская.

[ Кровь и вода как полнота человечности Христа ]

Тело Христово, конечно, состояло из тех же частей и тех же элементов, как и человеческое тело вообще, но если выразить это многообразие в единстве, то таким единящим, всерастворяющим и всесодержащим первоэлементом «земли» является «вода», из которой и возникла «твердь» [24]. Единство крови и воды выражает, таким образом, полноту человечности как соединение душевного, жизнетворящего, кровяного начала и животворимого, пассивного, вещественного. Это есть живая телесность , которая выделилась из оставленного духом тела Христова на Кресте. Это выделение не сопровождалось разрушением самого тела, как это особо указано евангелистом, вспоминающим при этом образ пасхального агнца. Последний в несокрушённости костей своих прообразовал неразрушимость тела Господа: Сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится (Ин. 19:39).

Итак, на Кресте произошло таинственное разделение телесности Иисуса: не сокрушившаяся плоть Его была снята со Креста, положена во гроб и воскресла, но ранее того из неё выделилась Его одушевлённая телесность как кровь и вода.