Анна Белоконева - Синдром Демиурга

– Возможно, мама. Но сердце не обманешь, он – мой человек.

– Это прекрасно, родная, значит, он всё поймёт. Не переживай.

Нина крепко обняла маму и вышла из комнаты. Нельзя сказать, что разговор сгладил её душевные волнения и изменил отношение к ситуации, но то, что ей стало легче, было очевидно. Спустя еще неделю с тех пор, как молодые люди перестали общаться, Нина сама позвонила Виктору и назначила встречу в кафе. Николай Георгиевич знал это и не препятствовал. Он позволил дочери спокойно проститься с любимым человеком. Всю дорогу Нина думала, как начнет разговор, что скажет, сможет ли сдержать слезы. В это же время Виктор летел на свидание на крыльях счастья и думал, что наконец-то отец Нины сменили гнев на милость и они смогут возобновить своё общение и встречи, пусть даже редкие, но такие желанные.

Тишина. Глубокая тишина, режущая слух и пронзающая душу, повисла вокруг. Будто разом всё смолкло. Ком в горле не давал вымолвить ни слова. «Я улетаю… Я улетаю…» эхом раздавалось в голове у юноши. Не разжимая руки любимой, он смотрел в её глаза, будто предчувствуя, что это их последняя встреча.

– Знаешь, я порой замечаю, что мы думаем об одном и том же. С каждым днём нас всё больше затягивает водоворот чувств. Но я уже не могу по-другому. Я хочу ощущать всю прелесть и красоту жизни с тобой – моим любимым человеком. Ты просишь меня отдаться воле Божьей, но Нина! Как я буду жить без тебя?

– Разлука будет недолгой. Я скоро вернусь, любимый.

– Не важен срок расставания. Важен факт – отпустить, значит, пойти против своего сердца.

– Милый, ты должен меня понять. Я не могу поступить иначе. Я чувствую себя виноватой в том, что у папы ухудшилось здоровье.

– А я чувствую, что буду ненавидеть себя за это всю жизнь. Чтобы жить в мире с самим собой, нужно не врать себе. Ниночка, я должен что-то предпринять, чтобы потом не сожалеть. Я должен!

Прогуливаясь по улицам под мелким накрапывающим дождем, Нина и Виктор держались за руки так крепко, что если бы кто-то из прохожих посмел пройти между ними, то несомненно отскочил бы, словно мяч, от крепкой ручной хватки, похожей на дебелый канат, что словно рушник, объединив их руки, объединил и судьбы, заверившись поддержкой неба. Небо будто бы благословляло их дождем, как святым елеем, что словно бальзам на время залечивал их душевные раны. Остановившись в сквере, где когда-то они познакомились, Виктор попросил Нину сложить ладони вместе, словно она набирает воду, чтобы умыться, и сам сделал то же самое.

– Смотри, любимая, – пристально и нежно глядя ей в глаза, сказал Виктор, – в моей пригоршне находится моя любовь, моя преданность и моё сердце; всё это я дарю тебе. И никто другой не сможет обладать этими дарами ни сейчас, ни потом. Когда тебе будет грустно или больно, сложи пригоршню и поднеси к груди, и её содержимое согреет твою душу.

Виктор поцеловал Нину. Горячий поток нежности, словно гейзер, готов был в ответ вырваться наружу и ошпарить стоящего рядом человека. Так способны любить только люди с чистой, ещё наивной душой, верящие в любовь с первого взгляда.

Вечерело. Пара бродила по улочкам и совсем не заметила, как наступившие сумерки завершили день. Двое любящих людей простились.

Николай Георгиевич предупредил своего партнера по бизнесу, что будет временно отсутствовать в России, и попросил подстраховать его в делах, если возникнут проблемы. В любом случае, он был спокоен, так как весь бизнес был налажен, как механизм швейцарских часов.

Вскоре огромный самолет, рассекая крыльями синюю рябь неба, бесцеремонно уносил в безмятежном полете семью Чепкасовых и юную девушку, которая закрыв глаза, тихо плакала над своей несчастной судьбой.

А где-то там, уже в далекой Москве, один грустный молодой человек поднялся на мост «Багратион». Почему ноги привели его именно в это место? Может, потому что этот мост сильно напоминает аэропорт. И он хотел бы взять разгон и взлететь птицей ввысь, да только судьба никак не дает зелёный свет. Виктор пристально вглядывался в воды реки Москвы, в которой отражалась полная луна. Насыщенно жёлтая, апельсиновая, как знак «Внимание!» – ожидается боль и грозовые тучи. Он остро ощутил себя отблеском луны на воде, в котором сконцентрировалась вся его жизнь. И эта жизнь казалась ему бессмысленной без Нины. Он стоял, увязший в своей нерешительности и ненавидел себя за это.

Италия встретила теплой солнечной погодой. Чистый свежий воздух проникал в легкие и разливался по всему телу. Двоюродный племянник отца Эдик встретил семью в аэропорту и повёз домой, показывая попутно местные достопримечательности. Чистые узенькие улочки, выложенные камнем, радовали своей незаурядностью. Дома, утопающие в зелени, быстро проносились мимо, вызывая восторг пассажиров. Дорога была приятной и относительно недолгой. Местечко, где жила родственница Николая Георгиевича, называлось Бавено – небольшой городок, расположенный на берегу озера Маджоре. Уютный, чистый, с множеством красивых вилл. Он также являлся курортным местечком, которое пользовалось популярностью еще со времен Римской империи. Несмотря на спокойствие и умиротворенную атмосферу, здесь было много разных ресторанчиков и небольших торговых центров. В основном это были маленькие магазинчики, расположенные внутри жилых домов и занимающие первые этажи. Жители здесь отдавали предпочтение местным винам, которые продавались в частных магазинах. Каждый производитель вина берёг свою репутацию, поэтому качество божественных напитков было на высоте. Бавено, как и многие итальянские городки, поднимался вверх на гору. Наверху можно было обнаружить «другой» Бавено с узкими улочками и своей жизнью. Именно на одной из таких улочек и жила тетя Камилла. Радостными криками и крепкими объятьями встретила она каждого из гостей и горячо расцеловала. Это была большая полная женщина лет шестидесяти пяти. Черные волосы, разделенные ровным пробором редине без единой сединки, были собраны в тугой пучок. Две черные брови-дуги широко расположились над огромными карими глазами, которые обрамляли пушистые ресницы. Да, эта женщина явно следила за модой и ухаживала за своим внешним видом. Мясистые губы её были накрашены сочно вишневой помадой, гармонировавшей с цветом её глаз. Несмотря на свою полноту, она была подвижна и активна. Женщина производила впечатление добродушного человека с легким, покладистым характером. Проводив всех в дом, который был красив как снаружи, так и внутри, она дала гостям несколько минут на передышку от дороги, а затем гостеприимно пригласила к столу, пестревшему разнообразием блюд. Оливки и маринованные овощи, каперсы, сыры и морепродукты – всё безумно хотелось попробовать. Затем тётя Камилла подала на стол лазанью, ризотто и равиоли. К превосходному обеду хозяйка дома предложила легендарное Кьянти, которое производят в самой прекрасной винодельческой области – Тоскане. За обедом Николай Георгиевич рассказал родственнице о своей жизни, работе и о том, что с ним произошло, и что по состоянию здоровья он с семьей вынужден был перебраться в Италию, о чем ни капли не сожалеет, а только рад этому обстоятельству. Нина на вопросы тети отвечала лаконично, стараясь улыбаться, хотя внутри была погружена в грусть. Затем любезная и общительная родственница пригласила всех пройти в уютный тенистый сад, где стояла плетёная мебель. Там она угостила всех потрясающим десертом, состоящим из аффогато – это шарик мороженого в горячем эспрессо, бискотти – сухое рассыпчатое печенье и амаретти – небольшое миндальное печенье.