Игорь Вязовский - Ищите и обрящете. Рассказы о вере и жизни

Бабушки стали энергично креститься, затем дружно подступили к мужикам. Слышны были их упреки, просьбы о чем-то и вялоленивые ответы мужиков. Потом бабушки обступили подводу и им удалось забрать у этих мужиков пару икон. Те, кому они достались, а одна из них была бабушка Мария, она жила рядом с домом родителей Петьки, завернули иконы в платки и поспешили по домам. Когда они вернулись обратно, Петька этого не успел заметить, так как началось самое интересное. Подъехал, гремя гусеницами, трактор и остановился недалеко от церкви. Потом кто-то из ребят постарше залез на купол и привязал к кресту канат, который тракторист прикрепил к трактору. Машина натужно заурчала, люди постарше принялись креститься, кто-то из бабушек даже упал на колени, трос натянулся… Сначала погнулся железный крест, потом заскрипел и зашатался купол… Через несколько минут на земле лежали сломанные стропила, бревна, листы железа. В оседавших клубах пыли постепенно появилась обезображенная церковь. Слышался только шум двигателя, все молчали.

Дядя Иван сказал речь о том, что теперь в этом здании будет библиотека, изба-читальня, разные там всякие кружки. Выслушав это, народ задумчиво разошелся по домам.

Через пару лет бабушка Мария умерла. К ней в дом, немного подновив и подлатав его, перебралась со своим семейством дочка Авдотья. Та икона, что спасла бабушка Мария Баева, висела в красном углу, и Авдотья решила оставить ее как память о матери. Давно уже в тех краях власть создала колхоз и Авдотья была там не на последнем счету. Один раз даже вручили ей на общем собрании грамоту за ударный труд. Так и шла жизнь. Зашел однажды к ней кто-то из знакомых и, бросив взгляд на икону, обронил: «Авдотья, ты же активистка, а у тебя дома в святом углу икона висит рядом с портретами партийных вождей. Как-то не вяжется все это. Убрала бы ты икону-то». И послушалась Авдотья советчика. Сняла икону и положила в укромном уголке. Куда и где – со временем ушло из памяти.

В конце 30-х годов решили Баевы уезжать из Трусово. Взяв самое необходимое, остальное роздали по родственникам. Стефанида – Петькина мать тоже привезла от них кой-какие вещи. Среди них была какая-то черная доска размером 45 на 80 сантиметров. На одной стороне у нее стояли шпонки, вероятно, чтобы со временем не повело доску, другая же была гладкая. Пилить доску было жалко и, не найдя ей сразу же применения в хозяйстве, отложили до лучших времен. Так и простояла она несколько лет в старой саманке.

Петька понемногу подрастал. Пас в ночное лошадей, помогал заготавливать сено, ездил с отцом в лес за дровами, мать частенько вылавливала его на улице и отправляла работать на огород. Промелькнет лето как один денек, пора в школу. Наметет зимой сугробов чуть ли не под самую крышу и пробиралась по утрам детвора узенькими тропками до школы. Война в деревню пришла нежданно-негаданно. Сначала ушел на фронт отец, потом старший Петькин брат Василий. Опустел дом, поселилась в нем тревога. Остался Петька за главу семьи, все мужские дела легли на его еще не окрепшие плечи. От забот сразу как-то притих и повзрослел Петр. Пришла вскоре следом за проводами в дом похоронка: убило отца. Видел сын, как заболело, зашлось у матери сердце от горя, но помочь ничем не мог. Сам украдкой смахивал слезы, вспоминая батю. А Стефанида вспомнила тогда о Боге, перед которым могла бы помолиться за воюющего на войне сына. Попросить сберечь, сохранить ее дитятко. Хватилась, а иконы-то в доме нет. Где взять – не знает. Приснилась ей однажды какая-то женщина и говорит: «Что же ты, раба Божия, мучаешься, ведь икона у тебя в саманке стоит». Проснулась Стефанида и думает: «Про какую икону она говорила, давно, кажись, не держим икон в доме?!» Сходила все-таки в саманку, поискала среди разного житейского хлама и вернулась с пустыми руками.

Спустя некоторое время пошел Петр с матерью делать кизяки. Мать взяла свою доску, а ему дала ту, крашеную, что привезла от родных из Трусово. «На, – мол, – ничего с ней не сделается». Делает Петр кизяки, потом присмотрелся что-то к доске, а она голубеет. «Мам, – говорит, – а моя доска цвет меняет». Мать же в ответ пошутила: «Делай, сынок, она от твоей работы еще краше будет». И снова продолжает работать, а на доску эту даже и внимания не обратила. Тут, надо же такому случиться, идет мимо старушка. Горбатенькая, дорогу палкой прокладывает. Остановилась чего-то и смотрит. Потом говорит: «Авдотья, ты что, с ума сошла: на иконе кизяки делаешь?!» – «На какой еще иконе?», – не переставая работать, ответила ей мать. «А ты посмотри у Петьки-то!» Бросила Стефанида свой станок и к сыну. Стали они чистить, мыть ту доску, а старушка не уходит, помогает. Чем больше чистили доску, тем явственнее проступал на ней образ какой-то святой, держащей в руке свиток с надписью. Присмотревшись, Стефанида ахнула: «Ведь это Она ко мне во сне являлась!» Потом, упавши на колени, взмолилась перед образом: «Матушка-заступница, сохрани сыночка моего Василия. Не оставляй нас Своей заботой и попечением». Икону мать поставила в святой угол и частенько поздно вечером, когда Петр уже спал, вставала на колени перед неизвестной Святой и молилась.

Вымолила мать сына своего. Вернулся по ранению старший брат Петра с войны. Зашел Василий в избу, прижал к груди родных, увидел икону и остолбенел: «Где вы ее взяли?! Именно эту женщину я видел во сне перед последним ранением». Когда объяснили ему, как была обнаружена в доме икона, рассказал свою историю. «Воевали мы тогда уже на западе. Перебросили нас в одно местечко. Окопались, рядом в лесочке техника стоит. Нутром чувствуем, что не сегодня-завтра предстоит что-то. Приказали нам почистить оружие и выдают по два дополнительных боекомплекта – все ясно, через пару часов в бой. Вздремнул я и вижу во сне Эту Женщину. Ходит Она по берегу кровавого озера, мне же зачем-то надо было подойти к этому озеру, а Она не пускает. С тем и проснулся. Рассказал ребятам. Они мне и говорят:»Скоро, сибирячок, будешь ты дома». Не верилось мне в это, но вышло так, как и предсказали мне ребята. В том бою получил я легкое ранение и даже в госпиталь не успел попасть, в медсанчасти услышал, что война кончилась».

С тех пор икона эта так и стоит в красном углу их избы. Да только одна мать до самой смерти каждый вечер шептала слова благодарности перед ней. Сыновей же закрутила жизненная круговерть, не до Бога им было.

Стоял дядя Петя перед этой Святой, вспоминал свою давно умершую мать, старшого брата, свои чудачества, душевную опустошенность, метания и так стыдно было за свою черствость и неблагодарность перед Господом, даровавшему их роду Такую Заступницу. Не там искал, не теми глазами смотрел. Вспоминал свою жизнь и мучительно думал…

Читать дальше