Эра Рок - Тринадцать полнолуний

— Мальчик, какой красивый мальчик, я помню вас совсем юным, помните, тогда на балу? — тетка отступила на шаг, разглядывая Генри, — я так рада, так рада. Вы же знаете, у меня никогда не было детей, поэтому Виола для меня не только племянница, почти, как дочь. А теперь у меня появился внук!! Очаровательно! Прелестно! Такой милый малыш! Крошечный, так смешно открывает свой милый ротик! Чудо, просто чудо.

Генри был смущён столь откровенной радости старой девы и почувствовал, как вспыхнули его щёки.

— Ой, очаровательно, он смутился, — тётка выпучила глаза и положила руку на свою грудь, потом достала кружевной платок, — да что вы, не надо. Если бы вы знали, какой он славненький!

Она подхватила Генри под руку и пока они подходили к семейству Юрсковских, как заядлая заговорщица, идя на цыпочках, шептала Генри на ухо:

— Я сразу ей сказала, всё будет хорошо и не обращай внимания на досужих сплетников, пусть болтают, на то им господь и дал языки. Завистники, кругом одни завистники, а дитя не при чём.

— А как она, как чуствует себя? Где она? — Генри наконец-то смог вставить слово.

— Как где? — искренне удивилась тётка, даже остановилась, — в вашем доме. Она уехала туда два месяца назад. Ой, если бы вы знали, как уговаривала её мать остаться в кругу семьи, но та наотрез. Сказала, что в вашем доме ей будет легче переносить разлуку.

Болтовня женщины хоть и была приятной по смыслу, но немного раздражала и Генри слегка прибавил шаг.

— Я привела вам нашего будущего зятя, — снова затараторила тётка Идита, — посмотрите, какой он красивый и статный, настоящий будущий полковник. Стефан, когда он станет полковником? Ну же, отвечай своей сестричке.

— Всему свою время, дорогая, — полковник Юрсковский улыбнулся, — Ванесса, Генри дейсвительно показал себя весьма достойно в далёкой стране и я горд, что Виола выбрала по истине настоящего человека с большой буквы.

Ванесса, мать Виолы, очень красивая женщина, мило улыбнулась и протянула Генри руку для поцелуя.

— Я очень рада, что ваш путь домой прошёл без всяких осложнений, — она говорила с лёгким акцентом, что придавало ей ещё больше шарма, — Виолочка говорила мне, что в доме, где всё будет напоминать о вас, ей будет легче. Ваша прислуга очень тепло встретила мою дочь. Что делать, мы не всегда можем понять и одобрить поступки наших детей. Она была расстроена тем, что не смогла вас встретить здесь, вместе с нами, но с природой не поспоришь. Два самых лучших врача и одна, хорошо зарекомендовавшая себя, повитуха Мария следили за родами. Всё прошло успешно, малыш здоровенький.

— Да-да-да, чудо, просто чудо! У него очаровательные глазки, синенькие, как небушко, — Идита снова затараторила, — а как он сосёт грудь, просто дикий волчонок, жадно и так аппетитно, у меня даже засосало под ложечкой при виде его удали.

Идита вдруг осеклась, поймав на себе жёсткий взгляд Ванессы. Генри тоже заметил этот взгляд и ему стало не по себе. Он, сбивчиво, сказал пару приличиствующих фраз и попросил разрешения откланяться.

Полковник почувствовал некоторую напряжённость, повисшую среди них и, сжав руку Ванессы, как можно, веселее рассмеялся:

— Назначете время и мы приедем на смотрины. Страсть, как хочется посмотреть моего маленького внука.

— Я провожу вас, зятёк, — Идита быстренько схватила его под руку, не дав шанса отказаться, снова защебетала, — пойдёмте, пойдёмте. Вы должны её понять, юноша, так рано стать бабушкой да ещё при таких щепетильных обстоятельствах. Ничего, потерпите, как только она возьмёт на руки своего внучка, уверяю, тут же оттает.

Идита расцеловала Генри возле его кареты и игриво повела плечами:

— Какая досада, что я уже давно не молода, а то бы мы с Виолой ещё посоревновались за вас, — она рассмеялась и добавила, — не слушайте болтавню одинокой старой жещины, я очень рада за вас обоих и всегда буду на вашей стороне, на стороне молодости и любви. Езжайте, езжайте к ней и расцелуйте от моего имени мою Виолочку и маленькую крошку. Генри улыбнулся Идите и поцеловал её руку. Женщина перекрестила его и поднесла к глазам платок.

Ему казалось, что четвёрка молодых коней, плетётся как одна старая кляча. Хотелось выскочить и бежать, бежать домой! «О, господи, моя бедная девочка, я представляю, что тебе пришлось пережить. Но ничего, скоро они все успокоятся, когда придут на наше венчание. Никто ещё не делал столь пышного торжества, которое я сделаю для тебя, моей самой желанной и верной. Самое главное, это наша любовь, а сплетни — плевать, пусть говорят, что хотят».

Вся прислуга выбежала на ступени лестницы приветствовать своего хозяина. Он пожал руки всем мужчинам, поцеловал всех женщин, словно благодарил за то, что они так радушно встретили его невенчанную жену. Рванул по лестнице на верх, где была его Виола. Молодая женщина, услышав быстрые шаги, приподнялась в кровати на руках и уже через секунду обнимала вбежавшего Генри. Их трепетные уста, так долго бывшие в разлуке, слились в жарком поцелуе. Они не могли насмотреться друг на друга. Оба что-то говорили, какие-то слова нежности, любви, переживаний от разлуки, что всё уже прошло. Любовный щебет всегда состоит из одних и тех же слов. В объятиях друг друга, они твёрдо знали, теперь ничто и никто уже не разлучит их никогда.

Побежали счастливые дни, полные любви и надежды. Генри обожал Виолу, маленького сынишку. Никакие мысли о будущем не волновали его, он жил здесь и сейчас, а там, будь что будет. Имя младенцу выбирали очень долго. Хотелось назвать его звучно и определяющее судьбу. Долго не могли подобрать подходящее, пока Юлиан, придя в гости, не настоял на придуманном им самим.

— Послушайте, друзья мои, ведь это говорит само за себя, только вслушайтесь, — запалчиво говорил доктор, — ЮНАТИР.

— Какое необычное имя, красивое Ю-на-тир, — произнесла по слогам Виола и улыбнулась Генри.

— Действительно, необычное, я слышу в нём знакомые буквы, — Генри рассмеялся.

— Ну и что ж, — Юлиан пожал плечами, сделав при этом удивлённые глаза, — голубушка, дайте мне подержать на руках наше сокровище.

Доктор потёр ладошки, чтобы согреть руки и взял малыша, который улыбнулся своим розовым ротиком, причмокнул языком и мгновенно засопел.

— Вот озорник, уже заснул, — Юлиан был рассторен, — а я хотел заглянуть в его очаровательные глазки. Деточка, ну подожди спать. Генри повернулся к доктору и долго смотрел тому в глаза, пытаясь прочитать потверждение или опровержение своим предчувствиям. Но взгляд Юлиана выражал неподдельное удивление.

— Не обращайте внимания на мои страхи, — Генри попытался как можно веселее улыбнуться, — это всё ночные размышления, ко Юлиан сделал робкую попытку разбудить ребёнка, осторожно проведя пальцем по его носику. Но малыш лишь поморщился, тихонько хрюкнул, но просыпаться не хотел.