Сергей Шуляк - Вопросы священнику

Видимо, Яков Иванович горячо молился Преподобному Сергию. Из обители он уехал в мире и духовной радости. Ровно через год мне пришлось быть на родине и встретиться с Яковом Ивановичем в храме. Вид его был спокойный и мирный. На мой вопрос, как его домашние дела, он с душевной радостью отвечал: «Слава Богу! Не забыл меня Господь за молитвы Преподобного Сергия милостью Своей». И рассказал мне следующее: «Как вернулся я из Троице-Сергиевой обители, сын мой Василий заболел. В течение двух месяцев он таял, как свеча, и за все время своей болезни был необыкновенно кроток и смирен сердцем. Никто не слыхал из уст его гнилого, бранного слова. Любовь его ко мне была поражающая. За два дня до своей смерти он попросил меня позвать священника. Исповедовался со слезами и полным сознанием своей виновности перед Богом, в умилении приобщился Святых

Христовых Тайн и умер в полной памяти. Перед самой смертью он поцеловал меня, мать и всех присутствующих и тихо-тихо, как бы уснув, скончался. Его кончина для моей души была великим утешением и радостью. Сам же я, по возвращении из обители Преподобного Сергия, перестал пить, не произношу больше бранных слов». Яков Иванович после свидания со мной прожил еще двадцать лет, ведя трезвую христианскую жизнь». (Троицкие листки с луга духовного. С. 14; цит. по кн.: Отечник проповедника, М., 1996, с. 531 – 533).

Вопрос: Как бороться с гордыней, унынием и гневливостью?

Отвечает игумен Пимен (Цаплин):

Прп. Иоанн Лествичник.– Как вода мало-помалу возливаемая на огонь, совершенно угашает его, так и слеза истинного плача угашает всякий пламень раздражительности и гнева.

Кротость безгневия есть молчание уст при смущении сердца; средина – молчание помыслов при тонком смущении души; а конец – непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров.

Как при явлении света исчезает тьма, так и от благовония смирения истребляются всякое огорчение и раздражительность.

Видимую гордость исцеляют скорбные обстоятельства; а невидимую – Превечный и Невидимый.

Преп. Максим исповедник.– Страсть гордыни состоит из двух неведений или несознаний, кои, сошедшись воедино, производят одно слиянное мудрование (гордостное). Ибо один тот горд, кто не признает ни Божеской помощи, ни человеческой немощности. Таким образом, гордость есть Божественного и человеческого знания лишение.

Тщеславие рождает гордость, иногда быв изгоняемо, а иногда оставаясь. Но, быв изгоняемо, оно приводит самомнение, а оставаясь – надменность. Тщеславие истребляется скрытным действованием, а гордость – приписыванием Богу исправно делаемых дел. Не малый подвиг освободиться от тщеславия! Освобождаются же от него тайным творением добродетелей и частою молитвою; а признак освобождения – не злопамятовать на злословившего или злословящего.

Преп. Нил Синайский.– Уныние есть изнеможение души; а душа в изнеможении не имея того, что ей свойственно по естеству, не устаивает мужественно против искушений.

– Во всяком деле определи себе меру и не оставляй его прежде, чем кончишь; также – молись разумно и усиленно и дух уныния бежит от тебя.

Преп. Иоанн Лествичник.– Есть отчаяние от множества грехов и тяготы совести; и есть отчаяние от гордости и возношения, когда впадшие в грехи думают, что они не были достойны (оставления до) падения: от первого исцеляет воздержание от грехов и надежда благая, а от последнего – смирение и никогонеосуждение.

Блаженный Диадох.– Когда душа начнет не похотевать прекрасных земных вещей, тогда прокрадывается в нее, большей частью, некий унывный дух, который – ни охотно потрудиться в служении слова не допускает ее, ни твердого желания будущих благ не оставляет в ней; еще же и эту привременную жизнь представляет крайне непотребною, как не имеющую достойных дел добродетели, и самое ведение уничижает как дарованное и другим многим или ничего особенного нам не возвещающее. Сей теплохладной и разленяющей страсти мы избежим, если в крайне тесные вставим пределы нашу мысль, держа во внимании одну память Божию; ибо только таким образом дух, востекши в свойственное ему горение, может отгнать от себя неразумное оное разленение.

Вопрос: В связи с чем Православие считает, что убивать на войне – не греховно, а, наоборот, подвиг. Зачем во имя поддержки убийства себе подобных в первую мировую на фронт отправляли целые вагоны с иконами? Ведь в Новом Завете ясно сказано "не убий". Мне кажется, что все попытки в богословских православных книгах оправдать насилие в военные годы есть не что иное, как служба церкви государственным интересам в данный конкретный момент времени. А за это Господь и поносил фарисеев. В то же время Церковь отлучила Л.Н.Толстого за попытки донести до всех, что в Новом Завете Христос говорил именно то, что говорил (в том числе и по вопросу убийства). Неужели Господь в Библии мог говорить иносказательно, как это пытаются преподнести нынешние и прошлые богословы?

Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря:

Заповедь «не убий» дана Господом через пророка Моисея на горе Синай, и впервые была записана в книгах Исход (20:15) и Второзаконие (5:17). Начнем с этих священных текстов. Закон, куда вошла эта заповедь, был установлен во 2-й месяц 2-го года после исхода из Египта. Бог вел еврейский народ в землю Обетованную – Ханаан, который был населен 7-ю народами. У них были свои цари и войска. Хочется спросить автора письма: как исполнить Божественный план, овладеть Обетованной землей и вместе с тем не убить ни одного воина? Господь помогал, но сражения предстояло вести израильтянам: «Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы [и] народа более, нежели у тебя, то не бойся их, ибо с тобою Господь Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской» (Вт.20:1). Значит, надо попытаться понять какое значение вкладывается в Священном Писании в эту заповедь? Какова область ее применения? Если мы ознакомимся с Синайским законодательством, то обратим внимание и на такое установление: «Если [кто] застанет вора подкапывающего и ударит его, так что он умрет, то кровь не [вменится] ему» (Исх.22:2). Убийство злоумышленника здесь является как мера защиты дома и живущих в нем от грабителя. Значит, оно допускается? За две главы до этого записано «не убий». Как согласовать? Ясно, что заповедь «не убий» запрещает человеку лишать жизни другого человека, руководствуясь личными мотивами. Никто, кроме Бога, не может дать жизнь человеку и никто, кроме Него, не имеет права посягать на нее. Но защита своих граждан от насильников – не личный мотив. Всякую мысль о «противоречии» в Священном Писании надо сразу же отбросить как ложную и крайне опасную: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим.3:16). В апостольский век под Писанием понимался только корпус священных ветхозаветных книг. Канон Нового Завета еще не сформировался. Мы не должны подобно гностикам и представителям других еретических сект противопоставлять Ветхий и Новый Завет. К авторитету богодухновенных ветхозаветных книг обращался Спаситель: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин.5:39). Господь наш Иисус Христос не отменил данную через Моисея заповедь «не убий». Когда к Нему подошел богатый юноша, Он напомнил о ней (также как и о других, данных в Законе): «Если же хочешь войти в жизнь [вечную], соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй» (Мф.19:17-18). Новым явилось то, что Спаситель указал на состояние сердца как внутренний источник этого тяжкого греха (Мк.7:21).