Филип Янси - Где Бог когда я страдаю?

В то время я работал в молодежном журнале, а заодно подрабатывал в других газетах и журналах. За короткий отрезок времени я написал для журнала «Ридерз Дайджест» шесть небольших очерков на тему «Жизненные трагедии». Мне довелось брать интервью у молодой канадской пары: обоих супругов покалечил медведь. Оба выжили, но молодой человек лишился глаза, а шрам на его лице невозможно было убрать никакими усилиями пластических хирургов. В другом городе двое молодых людей рассказали мне о том, как в детстве они отправились с отцом в поход. Неожиданно началась снежная буря. Путешественники наспех вырыли пещеру в снегу. Вход в пещеру отец закрыл своим телом. В ту ночь он замерз до смерти.

И все эти люди рассказывали мне о своих «утешителях». Человек с ампутированными конечностями заметил: «Больше всего мне досталось от моих верующих друзей. Они чуть не довели меня до депрессии». Рассказы о таких «целителях души» очень меня встревожили. Что–то здесь неправильно! Вера, у истоков которой стоит Великий Целитель, в кризисные периоды жизни должна нести людям мир, а не смятение.

Почему люди так страдают? И что говорит о страдании Библия? После беседы с Клавдией и подобными ей людьми я начал исследования, в результате которых появилась эта книга [2] В итоге Клавдия выздоровела. Радиотерапия убила раковые клетки. Болезнь была остановлена. — Прим. автора. . Я старался понять: как мы — христиане — можем утешить тех, кто страдает? И одновременно искал в страдании то, что смогло бы укрепить мою собственную веру. Где Бог, когда мне больно и плохо? Действительно ли посредством страданий Он пытается что–то мне сказать?

Немецкий священник и богослов Гельмут Тилике долго путешествовал по США. После поездки его спросили, каков, по его мнению, самый большой недостаток американских христиан. Он ответил: «Они неадекватно воспринимают страдание». Я вынужден с ним согласиться.

Этот недостаток в значительной мере отвращает людей от христианства. Я расспрашивал студентов, чем им не нравится христианская религия. Большинство из них преткнулись о христианское восприятие страданий: «Я не способен верить в Бога, который допустил Освенцим и истребление народа Камбоджи», «Несмотря на молитвы христиан, моя сестра умерла от лейкемии. А ей было всего четырнадцать лет!»,

«Вчера половина людей земли заснули голодными — о какой христианской любви можно говорить?»

Ничто не вызывает столь живого отклика, как страдания ближних. Разве люди засиживаются до рассвета на кухне, заполненной клуби ми табачного дыма, обсуждая особенности осязания или обоняния человека? А ведь обоняние — прелюбопытнейшая штука! Откуда оно у нас взялось? Зачем Бог наделил им Свое творение? И почему запахи в природе распределены так неравномерно: розы, например, пахнут очень сильно, а кислород вообще не имеет запаха? Почему нюх собаки в восемь раз сильнее обоняния человека? Это нечестно! Не странно ли, что людей не трогает проблема удовольствий? Почему, например, мы принимаем приятные ощущения как должное, но неистово протестуем против боли?

Я начал изучать литературу по проблеме страдания и обнаружил: она стала камнем преткновения для многих великих философов. Они не возражали ни против принципов христианства, ни против его нравственных норм. Христианство отталкивало их трактовкой проблемы страданий. Английский философ и публицист Сирил Джоуд писал: «Итак, какие же доводы не дают мне принять христианский взгляд на Вселенную?.. В первую очередь — наличие в нашем мире боли и зла». Подобную позицию разделяли и другие философы, например, Вольтер и Бертран Рассел.

Вопрос о боли и страданиях — тяжелый и мучительный. Но он встает перед нами вновь и вновь: несмотря на умствования ученых мужей, пытающихся дать на него изящный и законченный ответ, решить его не смог никто.

Наиболее емкое исследование по этому вопросу принадлежит известному английскому писателю Клайву Стейплзу Льюису. Книга «Страдание» написана блестящим мыслителем. Однако прошло время, и из–под пера Льюиса вышло еще одно произведение о страдании — эссе «Боль утраты. Наблюдения», которое он написал после смерти жены. Она умерла от рака. Свои размышления Льюис опубликовал под псевдонимом. Льюис задает себе те же вопросы, которые были подняты и в книге «Страдание», но теперь он отвечает на них иначе. В начале главы я привел цитату из этого эссе. От уверенности Льюиса не осталось и следа. Писателя переполняют переживания. Более того, они его захлестывают. «Вы никогда не узнаете, насколько сильна ваша вера во что бы то ни было, пока ее истинность не станет для вас вопросом жизни или смерти», — так писал Льюис.

Мы становимся похожи на Геркулеса, ведущего битву с многоголовой лернейской гидрой: находим все новые аргументы, чтобы оспорить доводы агностиков, но каждый наш аргумент разбивается о все новые примеры людских страданий. Страдание подобно вопросительному знаку, который рыболовным крючком впился в человеческое сердце. Как часто христианская апологетика выливается в жалкие извинения, превращается в смущенные расшаркивания!

Загадка страдания — одна из неразрешимых тайн. А философы сплошь и рядом пытаются подойти к ее решению с позиций логики, словно она — математическая задачка. Но моя книга не для философов, для них пишут писатели другого уровня. Когда пишу я, у меня перед глазами — прикованная к больничной кровати Клавдия Клэкстон. Человека, столкнувшегося со страданием, логические умозаключения волнуют меньше всего. Наши страдания реальны, как реальны были страдания Клавдии: утрата красоты и молодости, покрытая язвами глотка, страх неизвестности. А если — смерть? А что будет с ее мужем? От собратьев–христиан Клавдия выслушала много противоречивых советов. Но можно ли им верить?

Прежде чем приступить к работе над этой книгой, я беседовал с христианами, прошедшими через такие страдания, которые многих никогда не коснутся. Образ жизни им диктовала боль. Их день начинался с боли и ею заканчивался — если им, конечно, удавалось заснуть. А потом судьба столкнула меня с людьми, больными проказой. Они не ощущали физической боли, но отчаянно жаждали ее почувствовать. Эти страдальцы стали моими проводниками — они ввели меня в мир страдания, они показали мне, что значит в этом мире вера во Христа.

Прежде всего я хочу взглянуть на боль глазами биолога: образно выражаясь, рассмотреть ее под микроскопом, понять, какую роль она играет в жизни человека. Затем я попытаюсь взглянуть на мир с высоты птичьего полета. Меня интересует «вид сверху», Божий замысел. Неужели Бог совершил ошибку и боль — Его грандиозный промах? А напоследок я задамся вопросом: как следует реагировать на страдания — и наши собственные, и наших близких? Как и чем помочь страдальцам?