Филип Янси - Разочарование в Боге

Бог живет на более высоком уровне, в ином измерении. Вселенная не заключает Его в себе — Он создал вселенную. Он не ограничен пространством и временем, хотя мы не в состоянии постичь такую свободу. Он способен войти в наш материальный мир — иначе Он не был бы доступен нашим ощущениям, — но для Него это то же самое, как для автора ввести себя в собственную книгу в качестве персонажа, а для живого человека — появиться на экране кинозала.

Концепция времени в особенности подчеркивает принципиальное различие между точкой зрения Бога (вид сверху) и нашей. Я полагаю, это различие лежит в основе наших не находящих ответа и порождающих разочарование вопросов к Богу. Следовательно, имеет смысл уделить этой проблеме особое внимание.

Блаженный Августин посвятил книгу 11 «Исповеди» проблеме времени. «Что же такое время? — задумывается он. — Пока никто меня не спрашивает, я знаю, но когда пытаюсь кому–нибудь объяснить — не знаю». Августина как–то спросили: «Что делал Бог до начала творения?» — и Августин ответил, что Бог создал время вместе с миром, поэтому подобный вопрос неправомерен — он лишь показывает, что вопрошающий не в состоянии отрешиться от времени [45] Мартин Лютер был отнюдь не столь любезен. «Человеку, спросившему, что делал Бог до создания мира, блаженный Августин отвечал: «Он находился в Самом Себе». Когда же мне задали подобный вопрос, я ответил: «Он создавал ад для таких вот праздных, настойчивых, суетных и любопытных душ, как твоя». . «До» времени есть только вечность. Для Бога вечность — постоянное настоящее, для Бога один день равен тысяче лет и тысяча лет равна одному дню [46] Блаженный Августин, Исповедь, Глава 11. .

Что бы сказал Августин о теории Эйнштейна, объединившей пространство и время? Теперь время перестало быть для нас абсолютным, сделалось относительным. Восприятие времени зависит от позиции наблюдателя. Вот пример: 23 февраля 1987 года чилийский астроном наблюдал вспышку сверхновой — мощнейший взрыв, выделяющий в секунду больше энергии, чем Солнце за десять миллионов лет. Но разве это событие произошло 23 февраля 1987? Да. Но только с точки зрения нашей планеты. На самом деле вспышка произошла за 170 000 лет до нашего 1987 года, однако луч, порожденный этим далеким событием, путешествуя со скоростью около 6 триллионов миль в год, достиг нашей вселенной 170 000 лет спустя.

Более высокий уровень —- уровень вечности — выходит за пределы наших представлений о времени. Попробуйте представить себе огромное Существо, гораздо большее, чем наша Вселенная — настолько большое, что оно может одновременно присутствовать и на земле, и в точке, где находится увиденная в 1987 году на земле сверхновая. Это Существо наблюдает земную историю 1987 года, включая открытие этой сверхновой, и одновременно видит то, что на земле станет известно лишь 170 000 лет спустя. Итак, это Существо созерцает разом и прошлое (на земле оно видит вспышку сверхновой, произошедшую 170 000 лет назад), настоящее (события 1987 года на земле) и будущее (оно видит то, что происходит на сверхновой «сейчас», а землянам откроется лишь 170 000 лет спустя).

Подобное Существо могло бы с некоего наблюдательного пункта видеть все, что происходит в любой точке вселенной в любой момент времени. Например, если оно захочет узнать, что происходит на Солнце «сейчас», оно выберет в качестве наблюдательного пункта Солнце, а если захочет перенестись на восемь минут назад, будет смотреть со стороны Земли — именно столько времени свет движется от Солнца к Земле.

Разумеется, эта аналогия неточна: она привязывает Существо к пространству, хотя и освобождает его от времени. Однако она, по крайней мере, выявляет, что наша концепция времени с хронологической последовательностью «А после Б» и т.д. ограничена рамками нашей планеты. Бог за пределами времени и пространства видит события на Земле таким образом, какой абсолютно недоступен нашему восприятию и практически закрыт даже для наших догадок.

Все, сказанное выше, — не просто полет воображения. Студенты–физики рассматривают гипотетический случай с астронавтами будущего, обгоняющими время и возвращающимися в свою молодость. Еще десять дет назад подобные теории граничили с бредом, но современные исследователи посылают лазерные лучи с луны и запускают в космосе атомные часы. Сказка сбывается. «Неужели ты можешь вспоминать только назад?» — жалела Алису Белая Королева.

И еще одна аналогия: я тоже, будучи писателем, нахожусь одновременно в двух «временных зонах». С одной стороны, есть реальное время, в котором я ежедневно встаю, одеваюсь, завтракаю и устраиваюсь в кабинете, обдумывая главы, абзацы, слова. Но параллельно сама книга создает иной, искусственный мир с собственной временной зоной.

Если бы я сочинял роман, я мог бы написать, например, так: «Зазвонил телефон. Она вскочила с дивана и схватила трубку». В книге временная последовательность определена: звонит телефон и тут же происходит реакция. Однако за пределами книги, в мире ее автора, одна фраза может быть отделена от другой минутами, часами и даже днями. Я могу закончить сегодняшнюю работу на словах «зазвонил телефон» и уехать на пару недель в отпуск. Когда бы я ни вернулся к книге, ее собственные временные законы принудят меня написать вторую фразу, логично вытекающую из первой. Ведь не могу же я написать: «Зазвонил телефон. Через две недели она вскочила и схватила трубку». Если я смешаю две временные зоны, выйдет нелепость.

Я заканчиваю книгу и, будучи автором, могу охватить ее всю целиком: «сверху» мне виден весь замысел, начало, середина и конец. Больше никто не способен на это — кроме того, кто решится пережить тот же эксперимент во времени, пробираясь последовательно от предложения к предложению.

Я все ищу аналогии, потому что лишь через аллегорию мы способны хоть как–то вообразить себе нашу историю с точки зрения Бога. Для нас история — это последовательность застывших кадров — один следует за другим, как на кинопленке, — но Бог разом воспринимает весь фильм, словно единую вспышку. Он видит его и с точки зрения далекой звезды, и с точки зрения комнаты, где я сейчас молюсь. Бог видит мир в его цельности, Он видит всю книгу, не распадающуюся на страницы и фразы.

Напрягаясь, мы способны смутно, как в тумане, вообразить себе подобную перспективу, но, осознав свою ограниченность во времени, мы лучше поймем, почему Бог не отвечает на вопрос Иова. Он предпочитает напомнить Иову о других фундаментальных явлениях мира, которые Иов столь же мало способен охватить своим разумом. Бог предупреждает Иова: «Предоставь все это Мне!» Возможно, Бог оставляет нас в неведении просто потому что ни Иов, ни Эйнштейн, ни мы с вами попросту не способны постичь «точку зрения сверху».