Александр Торик - Флавиан

— Бесы?

— Бесы. И люди, которые, подобно бесам, отвергают Бога, Его любовь и добро.

— Так. Кажется, усвоил. А, как же привычная сказка, что Адам и Ева съели яблочко, «занялись любовью» и этим согрешили?

— Так, она сказка и есть. Атеистическая. Атеисты — они правды не знают, то есть не хотят знать, поэтому и вынуждены придумывать сказки. В том числе и на тему Священного Писания. Она, и сказка-то эта, с каким то пошлым оттенком. Тогда как Адаму с Евой чёткая была от Бога «установка»: — «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими (и над зверями,) и над птицами небесными, (и над всяким скотом, и над всею землею,) и над всяким животным, пресмыкающимся по земле». Так, что супружество и чадородие — дело — Богом благословлённое. Давай присядем, а то ноги разболелись, к дождю, что ли?

— Конечно, конечно. Давай присядем. Я тут, собственно, тебя по такому вопросу искал, точнее — по двум вопросам. Первый — можешь ли ты у меня, как это правильно называется — исповедь принять?

— Так и называется. Могу конечно, хоть сейчас. А второй вопрос?

— Второй такой — можешь ли ты быть моим духовником, как у Семёна с Ниной?

— С этим несколько сложнее. Нет, то есть — могу, конечно, без проблем. Вопрос в том, а готов ли ты сам под чьё-либо духовное руководство становиться? Духовничество, это ведь серьёзная духовная работа с обеих сторон, как духовника, так и окормляемого, своего рода — договор со взаимными обязательствами. Можно ведь просто подойти к любому священнику с любым духовным вопросом, получить ответ, и дальше самому решать — принимать этот ответ, как руководство к действию, или — не принимать. И священник этот перед Богом отвечать будет лишь за то, насколько грамотно и неравнодушно он подошёл к твоему вопросу. Иное дело духовничество. Принимая на себя обязанности духовника какого-либо христианина, священник берёт на себя ответственность за всё дальнейшее развитие духовной жизни этого человека; за его ошибки и грехи, даже за его непослушание своему духовнику. А, христианин берёт на себя обязанность святого послушания. То есть, — получил совет и благословение — выполняй без метаний — Господь, за молитвы отца духовного, укрепит и поможет. Как в Евангелии — взялся за плуг — не оборачивайся назад.

— А, если духовник куда-нибудь не туда поведёт?

— Так ты сверяй его советы с Божьими заповедями, с учением Церкви. Увидел расхождения — можешь без колебаний оставить такого духовного руководителя и перейти к другому. Духовники нынче бывают разные, а начинающему разобраться в попах трудно. Бывает, что нарываются люди по неосторожности на таких духовников, что прямо в ад и приведут. Или в раскол какой-нибудь, вроде ИНН-ского, что, в общем то — то же самое. Так что к вопросу духовничества нужно подходить с большой осторожностью и вниманием, а, главное — с молитвой и смирением. Поэтому я никому на просьбу — стать духовником сразу же согласия не даю, чтобы человек скоропалительно обязательствами не связался, а потом — разочарование. Не всегда ведь духовник своё чадо «по шёрстке гладит», часто и посмирять приходится, а это — мало кому по нраву. Ты, не обижайся, я никого приходящего не отталкиваю, приезжай когда надо, исповедуйся, советуйся, а уж коли почувствуешь, что — есть родство душ, вот этого попа хочу в духовники, могу ему свою душу доверить, вот тогда скажешь — отче, приими в святое послушание.

— Разумно! Всё понял, без обид.

— Ну, тогда пойдём исповедаться!

Мы, зашли в церковь. Входя, я подумал — интересно, испытаю-ли я вновь то самое вчерашнее чувство присутствия Бога, которое столь неожиданно перевернуло намедни всю мою душу?

Остановившись в притворе я «прислушался» к своему сердцу… Да! Оно пришло! То же самое вчерашнее ощущение — Бог здесь, рядом со мной! Это чувство сегодня пришло не так остро и не так ярко, тише, мягче, интимнее как-то. Но это было оно, и тихая радость наполнила мою душу — Бог не оставил меня, Он опять со мной, Он любит меня!

Флавиан завёл меня в уголок за иконами к «аналойчику» — высокой тумбочке с наклонной верхней крышкой, покрытой застиранным бархатным покрывальцем с вышитыми на нём крестами. На покрывальце лежала небольшая толстая книга в потёртом медном переплёте с выдавленными на нём изображениями святых — Евангелие — догадался я. Справа от Евангелия лежал, явно старинный, почти чёрный, с прозеленью, бронзовый литой крест. Флавин, пока я оглядывался, надел на себя тот же фартук, состоящий из двух соединённых круглыми медными пуговками бархатных лент, расшитых крестами, и те же, широкие, с крестами манжеты на запястьях стянутые шнурами, в которых он читал молитву бедной Катюше в день моего приезда. Заметив мой любопытный взгляд он пояснил — это называется «епитрахиль» и «поручи». Облачившись в эти «доспехи» Флавиан взял с подоконника книжку в затёртом кожаном переплёте со множеством засаленных ленточек — закладок, раскрыл её в нужном месте и, заложив пальцем, обернулся ко мне.

— Алексей! То, к чему ты сейчас приступаешь, называется — Таинством Покаяния. Состоит это Таинство из трёх этапов или составных частей. Первое: кающийся должен умом понять, осознать — в чём он согрешил против Заповедей Божьих, чем оскорбил Божественную к нам Любовь. Собственно, покаяние с греческого и переводится как — изменение ума. Следующий этап: умом осознав свои грехи, христианин должен «опустить их в сердце», где собственно и происходит само Таинство Покаяния — сжигание греховной скверны в «огне» искреннего сердечного сокрушения. Сердце должно покаяться, то есть — переболеть, оплакать свою нечистоту, умилиться всепрощающей Божьей милости и вынести из себя твёрдое решение вести непримиримую борьбу с врагами — греховными страстями и помыслами. Третий и завершающий этап — исповедь. Исповедывать — в переводе с церковно-славянского — открыто признавать, открывать. Осознанные умом и оплаканные сердцем грехи христианин исповедует — открыто признаёт перед Господом при свидетеле — священнике, являющемся одновременно и тайносовершителем, имеющим власть от Бога — прощать и разрешать человеческие грехи. Разрешать — переводится как — развязывать, освобождать. В древности, когда раба или пленника отпускали на свободу, его освобождали от оков — разрешали. Подобно тому, человек, попав в плен какой-либо страсти (или многих страстей), становится рабом навязанного этой страстью греха. Священник же, будучи уполномочен на то Церковью, силой и властью Господа Иисуса Христа освобождает кающегося грешника от этого душепагубного рабства. Впрочем, всё зависит от искренности и сердечности покаяния самого кающегося. Бывает, что после непрочувствованной, формальной, хладносердечной исповеди, несмотря на произнесённые священником слова — «прощаю и разрешаю» — Христос, невидимо стоящий перед кающимся в момент исповеди, может сказать — «а, Я — не прощаю», и отойдёт человек от исповеди не только не очистившимся, но — ещё более помрачённым. Помни, Алёша, что с нами третьим сейчас будет Христос, и, именно к Нему обращай свои мысли, слова и сердце. Начнём.