Григорий Дьяченко - Духовный мир

Ту же воздушную стихию Божественное провидение назначило и для другой, не менее важной потребности животных и человека – сообщения им разнообразных звуков. Без этого воздушного океана, в который все мы погружены, мрачное и всегдашнее молчание царствовало бы в природе, и неслышно было бы ни величественных громов небесных, ни звуков голоса человеческого, ни пения птиц, ни музыкальной гармонии. Ни одно слово, ни один шорох не нарушал бы мертвенной тишины на всей земле, от одного края ее до другого, и мы лишены были бы не только множества удовольствий и наслаждений, но и тех разнообразных выгод которыми пользуемся теперь при посредстве воздуха: ибо многочисленные и разнообразные звуки, раздающиеся вокруг нас не суть ли самые верные и быстрые вестники, посредством которых благость Божия передает нам бесчисленное множество полезных и спасительных для нас и сведений, и предостережений? Скольких опасностей мы избегаем чрез них и сколько выгод доставляют они нам! При удобосотрясательном свойстве воздуха, человек с чутьем самым рассеянным не видя и не осязая, легко догадывается о том, что происходит вокруг него; если же внимание его настроено, то, при посредстве того же чутья, сколько сознает он обстоятельств и действий таких, познание которых ни зрение, ни осязание не могут доставить ему! Какая неисчислимая польза от того одного, что посредством сотрясения воздуха мы можем свободно излагать и передавать свои мысли один другому! Не составляет ли это безмерной и ничем не заменимой выгоды в работах и трудах домашних в сношениях семейных и общественных, и вообще во всех обстоятельствах жизни? Не дивно ли облегчаются и сокращаются чрез эту премудро и целесообразно устроенную Творцом стихию заботы относительно удовлетворения наших нужд исполнения обязанностей, поддержания нашего благосостояния и вообще относительно усовершенствования естественных и духовных способностей наших?

Само распространение растительности по земле, в некоторой степени, принадлежит ветрам; захватывая в течении своем легкие семена и веские зерна, они уносят их иногда на отдаленные пространства, рассевают по степям и полям поднимают на самые вершины гор и таким образом способствуют распространению и разнообразию растительности на земле. Оставлен ли без призора и обработки какой-либо участок земли, опустошен ли и покинут жителями? Ветры, заменяя трудолюбивую руку пахаря, чрез несколько времени устилают зеленью обнаженную землю.

Наконец без посредства этой со всех сторон и всюду окружающей нас атмосферы, не зажигался и не горел бы огонь. Нам нельзя было бы ни разогреть охлажденных членов наших, ни осветить мрака ночи, ни приготовить себе пищи, ни плавить металлов, ни пользоваться бесчисленным множеством других выгод которые добываем теперь в общежитии, при посредстве огня.

Сколько, поэтому, сокрыто божественной премудрости и разума и в начальном составе воздуха, и в способах ежедневного очищения и освежения его, и в разнообразии выгод и наслаждений, которые происходят от него для человека и тварей! Какая бездна отеческой попечительности, благости и предусмотрительности Творца и Владыки всей твари открывается во всем этом при самом поверхностном взгляде! Посему, да не проходим равнодушно мимо сих благодеяний Его потому только, что они обыкновенны, и что ежеминутно мы пользуемся ими. (Из «Воскр. чт.»)·

Каждый день пред нами раскрывается такое зрелище, которое невыразимо восхищало бы нас, если бы мы не пригляделись и не привыкли к нему: как только спустится ночь и повьет пеленою мрака уснувшую природу, – весь мир представляется нам в виде некоей унылой пустыни, погруженной в какое-то безотрадное безмолвие. Продолжись это состояние более урочного срока, и – можно бы сказать, что Творец во гневе Своем поверг нас во тьму. Но как скоро заря займется на востоке, луч света, как будто посланник небес быстро проникает сквозь эту мглу и – с появлением его взор начинает отличать по-прежнему порядок и устройство в природе. Мало-помалу, с увеличением света, предметы обозначаются все резче, и виды открываются все далее и далее. Скоро пробужденная от сна природа, как будто улыбаясь возродившемуся дню, одевается в прежний великолепный покров сотканный ей рукою Творца; каждый предмет принимает свои очерки, каждая вещь свои цвета и оттенки, и явление изумительное! – взор дотоле ничего не различавший во тьме ночной, досягает вдруг до самого отдаленного горизонта, обнимает самые отдаленные предметы так как будто бы они находилась тут, подле!

Все это великолепное освещение природы есть действие стихии, легчайшей и тончайшей воздуха, воззванной к бытию прежде всех вещей всемощным глаголом: рече Бог: да будет свет и бысть свет (Быт. 1, 3)! Эта тончайшая, неуловимая в сущности своей никаким искусством человека стихия, разлитая рукою Зиждителя в пространствах воздушных и на земле, проникает все вещи, но она сияет не иначе, как только когда луч солнца возбудит и сотрясет ее, так точно, как и огонь, заключенный в кремне, делается ощутительным чрез прикосновение стали. Луч, как ни изумительна тонкость его, не есть, однако же, совершенно несложный. Его легко разложить, и для сего стоит только провести чрез небольшое отверстие солнечный луч в совершенно закрытую и темную комнату. Уловив этот луч на бумагу, мы увидим круг ослепительной белизны. В таком виде представляется нам луч когда ничто не разъединяет составных частей его, но если у отверстия подставить наискось кусок трехгранного полированного стекла (призму), то, вместо ярко-белого круга, мы увидим великолепную группу семи цветов из которых Творец сложил блистательный луч солнца; эти цвета всегда следуют один за другим в одном и том же постоянном порядке: сначала красный, потом оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Слитые во едино, они составляют ту яркую белизну, которую мы видели сначала, а взятые отдельно служат основанием всей живописи в природе. Из смешения этих-то первоначальных цветов – двух трех и более – и происходят все те бесчисленные цвета и оттенки, которыми Бог изукрашает и разнообразит природу. Таким образом при пособии одного света, высочайший Художник убирает и изукрашает земное жилище человека самыми разнообразными и восхитительными картинами.

Чтобы оценить по достоинству величие сего дара, ниспосылаемого нам мудростью и благостью Провидения, заметим что без блистающей светоносной стихии мы оставались бы погруженными всегда в глубокий и безотрадный мрак и можно представить как утомительно и грустно проходила бы тогда жизнь наша! Как медленно и однообразно тянулись бы дни, если бы, лишенные великолепного зрелища природы, мы добывали себе нужные сведения только ощупью, действовали только в помыслах, знали только то, что находится у нас под рукою, и одним осязанием могли предотвращать угрожающие нам опасности! Между тем при пособии света, мы не только избегаем всех этих неудобств и опасностей, но и получаем бесчисленные выгоды и наслаждения. Одним движением глаз мы обозреваем все, что вокруг нас находится, видим и определяем для себя самые отдаленные предметы. Надобна ли нам пища, одежда, огонь, вещь какая или снаряд? Стоит только обнять взором требуемое, – и нужда наша удовлетворяется: свет проникая в глаза, показывает нам тотчас же место, в котором находится нужная нам вещь. Надобно нам предпринять путешествие? Тот же свет освещает для нас дорогу, окрестности и всю страну, в которую направляемся. А зрелище великолепия природы, и тихого сияния небес и разнообразия местностей, и красоты цветов и убранства животных – сколько доставляет человеку приятностей и наслаждений! Как – в созерцании всех сил и других бесчисленных красот природы, открыт для него приснотекущий и неиссякаемый источник наслаждений мирных и чистых возносящих душу горе и не оставляющих после себя ни горечи, ни сожалений! И всем этим он пользуется даром от щедродательной десницы для всех благого Творца, сияющего солнце Свое на благие и злыя (Матф. 5, 45).