Иван Ювачев - Паломничество в Палестину

Встречных очень мало. Попадались пастухи с небольшими стадами коз, заиорданские бедуины да изредка парами или небольшими группами паломники.

Гостиница « Доброго Самарянина »

Я удивлялся отважности русских женщин. Пустыня, заведомо разбойничий край, а они попарно бредут себе тихохонько и спокойно разговаривают, как будто у себя дома, в России.

Дорога шла извилистой лентой с горы на гору; когда мы взбирались на вершины их, открывался далёкий вид на Иорданскую долину и Мёртвое море.

Разобрать издали, где протекает Иордан, очень трудно: всё было затянуто легкой дымкой. За долиной бледной полосой тянулись горы.

Стали нам попадаться всё чаще и чаще аисты. В России их видишь в одиночку, редко попарно; а тут при каждом повороте дороги они подымались небольшими стайками, штук по десять, по пятнадцать. В одном месте они буквально усеяли весь склон горы.

Хозевитский монастырь

При нашем приближении вся эта масса крупных и красивых птиц вдруг взлетела на воздух. Прекрасное зрелище!

Вероятно, мы встретили отдыхающую стаю на весеннем перелете в Россию (2 апреля по старому стилю).

Иорданская пустыня знаменита своими отшельниками во все времена христианства. Прежде здесь монастыри насчитывались десятками. Как птицы, гнездились иноки в этих голых скалах, ища полного уединения, как и Христос сорок дней на горе Джебель-Каранталь. Куда ни взглянешь, все горы изрыты пещерами. Но не только пост, терпение, молитва или воздержание, труд лишения и опасности привязывали отшельников к суровой пустыне. Они искали здесь уединения и тишины, чтобы приблизиться к Богу, созерцать его духовными очами, удостоиться общения со святыми ангелами.

После погрома Палестины персами и арабами немногие из монастырей уцелели до нашего времени. Теперь возобновлены и поддерживаются только пять обителей, посещаемых паломниками: Хозевитская, св. Герасима, Иоанна Предтечи, Саввы Освященного да на Сорокадневной горе, куда мы держали путь свой.

Крутыми спусками мы быстро съехали в равнину и повернули налево к Сорокадневной горе, или Джебель-Каранталь, как её здесь называют. У её подошвы мы заметили маленькое селение, а, может быть, временное бедуинское становище, из которого нам навстречу вышел мальчик. Извозчик попросил его покараулить лошадей, пока мы сходим на гору. Крутая дорожка, пробитая в каменистом грунте, вела к удивительному по устройству греческому монастырю. Он состоял из ряда пещер, высеченных в отвесных скалах, с примыкающими к ним висячими балконами, подпёртыми снизу. Монахи и сам настоятель, архимандрит Авраамий, любезно показывали нам всё, что могло нас интересовать, и угощали щербетом и кофе. Обстановка обители не богатая.

Мы взбирались и на самую вершину горы, откуда была видна вся окрестность Иорданская. На западе отлично выделялась русская колокольня на горе Елеонской, а на севере царил белоснежный Ермон.

Отсюда, говорит предание, были показаны Христу «все царства вселенной во мгновение времени». Место на самой вершине теперь расчищено для сооружения церкви.

Спустившись с горы, мы с большим трудом отыскали нашу коляску. Равнину охватил уже вечерний сумрак. Извозчик-араб попросил у нас денег для сторожа мальчика. Мы дали ему двугривенный. Переговорив с мальчиком, извозчик сел на козлы и сказал нам, что мальчик требует ещё две парички (самые мелкие медные монетки). Мы позвали арабчёнка и лишь только дали ему парички, как извозчик стегнул по лошадям и быстро поехал к Иерихону.

Иерихон

Тут только мы сообразили, как просто он всех нас обманул. Парички достались мальчику, а двугривенный он взял себе. Нам это плутовство не понравилось. Объясниться же с ним мы не могли: он так же мало понимал по-русски, как мы по-арабски.

Вскоре в ночном полумраке замелькали дома и сады Иерихона. Извозчик быстро подкатил к воротам русской странноприимницы. Заведует ею монах Дионисий, кажется, единственный из всех русских, который мог выдержать томительно жаркую температуру Иорданской долины в продолжение многих лет.

К тому же он прекрасный садовник, и это как раз кстати, потому что у русских здесь имеется большой фруктовый сад. В Иерихоне свободно растут и пальмы, и бананы, и вообще растения жаркого климата.

Поужинав в общей большой столовой на втором этаже, мои спутники разошлись по номерам, а я с отцом Дионисием вышел на балкон и залюбовался тихой, звездной ночью. Вдали виднелись слабые огни, откуда доносилось до нас пение и пляска мусульман-арабов.

Рассказывая о местных нравах, монах-гостиник заметил, что у нас взят извозчик ненадёжный: всегда на него жаловались все паломники.

На другой день, чуть свет, мы уже были готовы к дальнейшему путешествию. Отец Дионисий ещё раз напомнил по-арабски нашему извозчику, чтобы он ехал сперва к Мёртвому морю, а потом уже к Иордану.

Тронулись. Дорога шла по долине, покрытой песчаными буграми, как бы дюнами. Повсюду встречается частый, но мелкий кустарник. Его листья представляют вид тонких сосудиков, наполненных солоноватой влагой. Сколько ни встречалось растений, все они имели характер солончаковой флоры.

Мы вскоре потеряли из виду Иерихон, но в то же время не видели ни Мёртвого моря, ни Иордана. Насколько сумели, мы спросили извозчика, везёт ли он нас к Бахр-Лут (Бахр-Лут значит «море Лота»), т. е. к Мёртвому морю.

– Бахр-Лут! Бахр-Лут! – поспешил заверить нас араб.

Нам это было очень важно. В такой ранний час купаться в реке было бы очень холодно, в море же вода была значительно теплее. Кроме того, после купания в соленом рассоле Мертвого моря необходимо смыть с себя едкую и даже ядовитую соль в пресной воде. Да и духовном значении неудобно, чтобы из святых вод Иордана, «очищающих грехи мира», погрузиться в мертвые воды Содома и Гоморры.

Эта местность, по которой мы ехали, была для Израильтян входными воротами в Обетованную землю. Отсюда вождь Израиля, Иисус Навин, сделал своё победоносное шествие к Иерихону и к другим городам Палестины. Патриархи Авраам и Иаков тоже входили в обетованную землю с восточной стороны из-за Иордана.