Александр Громов - Паракало, или Восемь дней на Афоне

Вдруг мне заплатили за ещё недоделанную работу. Тут же Алексей Иванович сообщил, что ему на голову свалились пятьсот баксов и он извёлся, не зная, как грамотнее ими распорядиться.

— Едем, — сказал я, ибо снова ощутил под ногами твёрдую дорогу.

В Москве выяснилось, что ближайший рейс, которым мы можем вылететь в Салоники, — 4 ноября. В этом случае обратный приходился на 15 ноября. Получалось, что на самом Афоне мы будем восемь дней (семь ночей) и потом ещё один полностью свободный день можем провести в Уранополисе [6] . То есть выходило и не по-моему, и не как хотелось Алексею Ивановичу. Как надо, так и выходило.

— Диамонитирион [7] , - сказал грек, — стоит двадцать долларов, а билет на паром — от пяти до десяти, смотря докуда поплывёте.

— А можно сразу взять билет туда и обратно? — Мне хотелось быть уверенным в возвращении.

Это чисто общажная привычка: приезжая в Москву на сессию, первым делом покупался билет обратно — это гарантировало возращение.

— Не надо сразу брать обратный билет, — перечеркнул мой жизненный опыт грек.

— Почему?

— Да мало ли что может произойти, — уклончиво ответил тот.

Я потребовал конкретики.

— Это Афон, — грек развёл руками, и это был самый конкретный ответ, который он мог дать.

Мы понимающе кивнули и отдали деньги.

Когда уже пили кофе, Алексей Иванович вспомнил:

— Что-то мы даже расписки у него не спросили…

— Чего уж теперь…

— Что будем делать?

Я вздохнул:

— Учить греческий…

Мы зашли в книжный магазин на Арбате и, помимо разговорников, приобрели толстенную книжицу «Евлогите» с описанием афонских монастырей. Впрочем, «приобрели» — неправильное слово, для нас это был дар и ещё один знак.

Когда я вернулся домой, то получил от Алексея Ивановича по электронке: «4 ноября — Казанская!»

Да! Именно так! Я не просто понял, я чувствовал, что нахожусь под Покровом, и все эти наши переносы и недоразумения — это мирские недоразумения, а Там всё решено. Конечно, мы должны были ехать на Казанскую!

Желание и усилие — всё, что требуется.

Мир разжал объятия.

Это не я сказал. Это — Алексей Иванович, когда 3 ноября мы обнялись на Ярославском вокзале.

Оба мы очень трудно уезжали. Я ещё за несколько часов до отхода поезда в Москву вносил неожиданно возникшую правку заказчика в уже законченную и сданную работу, а жена тем временем собирала рюкзак.

Господи, как мы встретились в Москве! Словно нам дали отпуск с фронта. Вокруг колготились люди, а мы стояли посреди перрона и улыбались друг другу, потому что только мы знали, каких усилий стоило преодолеть первую границу.

В переходе метро грек вручил нам паспорта и билеты, а заодно направил в гостиницу недалеко от Павелецкого вокзала, с которого предстояло уезжать утром в аэропорт. Но главное — возле гостиницы оказался храм, и не просто — а Казанской Божией Матери!

Служба уже закончилась. Шла уборка. Мы поставили свечи и пошли в гостиницу, ошалелые и притихшие от таких явных Божьих вешек.

В гостинице, испив чаю, стали делиться собранной информацией: нам повезло — каждый из нас пообщался со священником, недавно побывавшем на Афоне.

…Молодой батюшка, узнав, что я собираюсь на Афон, сразу сказал, что на бегу говорить не стоит и чтобы я зашёл как-нибудь часа за полтора до всенощной. Дня через три я так и сделал.

Получилось так, что я разбудил батюшку, тот отдыхал в небольшой комнатке, напоминавшей будку сторожа: стол с телефоном, диванчик, только на стенах вместо календарей и журнальных картинок — иконы.

Пока я делился планами, батюшка собрал власы в косичку, перетянул её резинкой, провёл руками по лицу, потёр лоб и, когда я сделал паузу, произнёс:

— В общем, всё вы решили правильно — по Афону надо пройтись. — Батюшка посидел ещё в некоторой задумчивости и, окончательно проснувшись, сказал: — Водки с собой возьмите.

Вот, честное слово, интересно: на чьём лице удивления было больше — на моём, когда я это услышал, или на батюшкином, когда он увидел моё лицо?

— Нет, в самом деле, идёшь, идёшь… и так, немножечко… Для поддержания духа.

Пришлось рассказать, что после перенесённых операций питьё для меня — что никотин для лошади. Батюшка посмотрел на меня с нескрываемой грустью и жалостью, а я осознал своё непитиё как крест и даже чуть ссутулился.

— Всё равно возьмите, — сказал батюшка. — Дарить будете. Архондаричнему [8], например. Хотя там и так замечательно встречают, — и воскликнул, словно вспомнил о невозвратном счастливом детстве: — Господи, сколько там радости в людях!

Потом батюшка одобрил наше желание начинать паломничество с Великой лавры [9]и перешёл к практической стороне.

— Когда будете подплывать на пароме к Дафни [10], постарайтесь оказаться ближе к выходу и, как опустят трап, быстренько двигайтесь к автобусам, их два, типа «икарусов» — сразу увидите. Они довезут до Карей [11]. Там на главной площади увидите такси, типа наших «газелек», спрашиваете, какая идёт на Лавру. Говорите «Мега Лавра» — все прекрасно понимают. Куда бы ни приехали, первым делом ищите архондарик. Разместитесь и можете погулять по монастырю или вокруг. Но уже в шесть часов начинается служба, потом небольшой перерыв на сон и литургия. В Лавре найдёте трапезария Николая. Он ещё и травник. Наш человек, только маленько ультраправославный, в смысле «шестьсот шестьдесят шесть», ИНН и прочее. Он вам всё расскажет и подскажет, куда дальше идти. Хотя… там всем Божия Матерь управляет, как Она поведёт вас, так и следуйте. Если что, ищите русских. В монастыре святого Павла — отец Ефимий, в Ватопеде [12] — отец Нектарий, грузин, между прочим, в Филофее [13] … Да везде! И вообще это неважно, нас там всюду тепло принимали. Очень тепло. Рядом с Кареей есть сербский скит, которому недавно Путин помог, — обязательно побывайте. Там чудесный старчик обитает. Один. А по другую сторону от Карей — Андреевский скит, он раньше русским был.

Ещё батюшка рассказал, как они ходили к старцу и что без карты ходить там вообще никак нельзя. Дорога и сама по себе непростая: то вверх, то вниз. Поэтому одежда должна быть удобной и практичной, обувь — лучше спортивная, но с твёрдой подошвой. Еды с собой никакой не брать. Кормят в монастырях достаточно, да и есть на Афоне ни разу не хотелось. А вот бутылочку под воду надо иметь обязательно. Вода на Афоне наивкуснейшая. Источники по дороге попадаются в больших количествах, и из всех можно пить. Свечи и записки в монастырях принимаются за пожертвования, а вот если заказываешь сорокоуст, то — дорого. Покупки домой лучше всего делать в Карее.

— А что старец? — спросил я.

— Старец… Все спрашивали, ну и мне надо было спросить, хотя когда всё то ощущаешь… всё, что здесь, в мире, волновало, кажется таким неважным… Говорю: скажите что-нибудь назидательное. А он: готов ли к Царствию Небесному? И что ещё спрашивать…