Генри Клауд - 12 христианских верований, которые могут свести с ума

Иссушенная совесть. Иссушенная, или сожженная совесть представляет собой противоположность совести немощной. Человеку с иссушенной совестью незнакомо сожаление. Так устроена совесть социопата: он попросту не испытывает сострадания к мукам других людей и живет по закону джунглей: пожирай других или съедят тебя.

Люди с иссушенной совестью, как правило, происходят из семей, в которых дети подвергались жесточайшему насилию и потому жили в состоянии вечно раскаленной ярости, или же из семей, не давших им любви и структуры. Люди, не имеющие любви и границ, превращаются в божков для самих себя.

Люди с иссушенной совестью склонны контролировать других и манипулировать ими. Павел предостерегает Тимофея против «чрез лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил» (1 Тимофею 4:2–3).

Зрелая совесть. Со временем зрелая совесть все более приближается в своих суждениях к библейским оценкам. Когда Библия говорит о «доброй совести» (см. Деяния 24:16; Евреям 13:18; 1 Петра 3:16), она подразумевает человека, чей внутренний взор настроен на Писание. Добрая совесть не означает, что человек сделался совершенным, но она помогает точно и в соответствии с Библией оценивать свои поступки.

Наша совесть как часть образа Божьего и как следствие грехопадения меняется и растет вместе с нами. Если мы помогаем своей совести расти, мы можем все больше и больше на нее полагаться. Но нельзя забывать, что она не безупречна: приравнивать совесть к Богу столь же «разумно», как отождествлять вождя секты с Иисусом Христом.

Далее пастор Гленн предложил Вики и Рэнди сосредоточиться на чувстве вины — и это еще одно заблуждение. Разумеется, осознание своей греховности необходимо для покаяния, однако пастор Гленн описывал нечто совсем иное.

Чувство вины сосредоточивает нас на том, какие мы плохие, оно укрепляет в нас ощущение своей неполноценности и ожидание заслуженного наказания. Это ощущение эгоцентрично, оно не направлено на других людей. Пастор Гленн поощряет нас продвигаться не к отношениям, а в убежище, прочь от людей.

Лучшая реакция на свою греховность — скорбь ради Бога:

«Теперь я радуюсь не потому, что вы опечалились, но что вы опечалились к покаянию; ибо опечалились ради Бога, так что нисколько не понесли от нас вреда. Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть. Ибо то самое, что вы опечалились ради Бога, смотрите, какое произвело в вас усердие, какие извинения, какое негодование на виновного, какой страх, какое желание, какую ревность, какое взыскание!»

Павел проводит строгое разграничение между печалью ради Бога (сожалением) и мирской печалью (чувством вины). Печаль ради Бога исполнена сочувствия, она сосредоточена на той боли, которую мы причинили любимым. Мы чувствуем себя плохо, потому что нам сообщается боль человека, которому мы причинили вред.

Мы деструктивны, мы оскорбляем Бога: «Я оскорблен блудным их сердцем, восставшим против Меня» (см. Иезекииль 6:9). Мы мучим друг друга: «Гортань их — открытый гроб; языком своим обманывают; яд аспидов на губах их; уста их полны злословия и горечи. Ноги их быстры на пролитие крови; разрушение и пагуба на путях их» (Римлянам 3:13–16). Мы постоянно причиняем боль тем, кого любим.

Печаль ради Бога стремится исцелить эти раны, компенсировать ущерб тем, кому мы повредили. Ее цель — примирение и восстановление отношений. Вина, напротив, ищет самооправдания, она пытается избавиться от дурного самоощущения.

Образец мирской печали или вины — Иуда. Начав сожалеть о содеянном, он попытался возвратить старейшинам и первосвященникам их деньги, при этом его больше волновало его преступление, нежели необходимость восстановить отношения с Иисусом. Плодом его мирской печали стало самоубийство (см. Матфея 27:3–5).

В ближайший раз, когда вы оступитесь, проанализируйте свою эмоциональную реакцию. Если вы сосредоточиваетесь на том, какой же вы, оказывается, плохой, значит, вами владеет мирская печаль. Но если в основе ваших чувств лежит любовь к ближнему, равная вашей любви к себе, это больше похоже на печаль ради Бога.

В отличие от печали ради Бога чувство вины разлучает нас с двумя весьма желанными вещами.

Во–первых, вина изолирует нас от любви. Люди, озабоченные чувством вины, могут показаться любящими и внимательными, но, как только попытаешься поговорить с ними, убеждаешься, что их занимает лишь их собственная боль. Они прилагают больше усилий к тому, чтобы избавиться от чувства вины, нежели к тому, чтобы разделить чужую боль.

Когда муж заявляет жене (как это сделал один мой знакомый): «Я сохраняю этот брак, потому что в противном случае меня замучит совесть», нетрудно догадаться, что жену это нисколько не радует. Мужа больше тревожат собственные болезненные ощущения, нежели желание поддержать жену.

Люди, одержимые чувством вины, даже боятся любви. Они поступают так, как подобает любящим людям, лишь по принуждению, без радости (см. 2 Коринфянам 9:7), не согласно своим желаниям, а лишь для того, чтобы не чувствовать себя плохими.

Представьте себе примерно такую сцену: вы запланировали провести выходные с приятельницей. За пару недель до намеченной поездки вы звоните ей проверить, остались ли ваши планы в силе, и она говорит вам: «О, не беспокойся, я ни в коем случае не забуду об этой поездке, я бы прямо–таки возненавидела себя, если б так тебя подвела. Для меня важнее всего мои обязательства перед друзьями, я никогда не подвожу».

Вероятно, эта речь заставила бы вас усомниться в том, что эта подруга действительно хочет провести время вместе с вами: по–видимому, для нее гораздо важнее избежать чувства вины, которое угрожает ей, если она откажется от поездки. Тем не менее именно такова позиция (пусть и не высказанная) многих одержимых чувством вины людей. У них не остается места для любви, основанное на любви желание подавлено обязанностями, внушенными чувством вины.

Во–вторых, вина препятствует духовному и эмоциональному росту. Человек не способен на подлинный эмоциональный прогресс, пока не преодолеет свое чувство вины, и вот по каким причинам.

Одержимый виной человек боится быть самим собой, поскольку это усугубляет осуждение. Часто такие люди надевают ложные личины, притворяясь, будто им стало лучше, и пряча свое раненое «я» как можно глубже. Это обычно происходит в тех христианских кругах, где распространена проповедь вины: человек, страдающий депрессией или синдромом навязчивого состояния, начинает притворяться, что у него все в порядке, чтобы угодить тем, кто ему помогает. Спустя какое–то время он сдает, и люди, пытавшиеся ему помочь, воспринимают это как «регресс», хотя на самом деле его раненая душа все это время пряталась и проблемы продолжали размножаться в ней, точно раковые клетки.