С. А. Иванов - Блаженные похабы

Житие Максима — последний византийский текст, в котором слово «юродство» употреблено терминологически, однако сам святой в других источниках не именуется юродивым.

Сильвестр Сиропул в своем шаржированном описании греческой делегации на Ферраро–Флорентийском Соборе упоминает об одном грузинском епископе, который «роздал свои одежды и ценности беднякам, прикинулся безумным (εαυτόν 8е έποίησβν βξηχον) и некоторое время блуждал в одном хитоне, как сумасшедший и двинувшийся рассудком (ώ? παράφρων καί πλανώμβνος·), а затем тайно уехал, и мы о нем больше не слышали; мы все думаем, что он где‑то скончался плохой смертью» [479] Laurent V. Les «Memoires» du Grand Ecclesiarque de l’Eglise de Constantinople Sylvestre Syropoulos sur le concil de Florence. Paris, 1971, p. 462. . Чем бы ни было обусловлено юродствование этого человека, Сиропул явно подразумевает, что подобное поведение должно вызывать смех и осуждение у читателя.

Турецкое нашествие, как некогда арабское, открыло перед христианским святым новые возможности, и юродская энергия была, видимо, канализована в русло мученичества [480] Впрочем, египетский юродивый Фурайдж–Феофаний (ум. в 1405 г.), чье житие еще не опубликовано, хоть и пользовался почтением, главным образом, среди экзальтированных женщин, в период гонений почел за благо спрятаться (см.: Crum W. Е. Barsauma the Naked // Proceedings of the Society of Biblical Archaeology. V. 218, 1907, p. 135, n. 2). .

Любопытным примером встречи двух парадигм юродства, греческой и русской, является служба в честь московского святого Василия Блаженного, написанная греческим иерархом Арсением Элассонским, поселившимся в Московии. В составе константинопольского патриаршего посольства Арсений присутствовал в Москве при канонизации Василия в августе 1588 г., но служба святому была написана им позднее, между 1595 и 1598 г. [481] Δημητρακόπουλος Ф. А. Αρσένιο? Ελασσόνος· (1550—1626). Bio? και έργο. Συμβολή στη μελέτη των μεταβυζαντινών λογίων τη? Ανατολή?. Διδακτορική διατριβή. Αθήνα, 1984, σ. 89, 101. , уже когда он поселился на Руси. Написанная по–гречески, служба предназначалась Арсением для соотечественников и была им послана в монастырь Дусику (Трикала). Тем самым автор хотел ввести русского святого в сонм его византийских «коллег» и неизбежно стилизовал своего героя по греческому образцу. Поэтому с самого заголовка служба переполнена ссылками: «Василия, воистину подражавшего нравами Симеону, Христа ради Юродивому (τοΰ όντως· διά Χρίστον σαλοΰ Συμεών τού? τρόπου? μιμουμένου)» [482] Ibid., σ. 182. .Василий Блаженный, каким он предстает из русского фольклорного жития (см. с. 295—296), по своей агрессивности весьма напоминал Симеона Эмесского, но официальное его житие представляет святого довольно бледно и сглаженно. Точно так же «приглаживается» Василий и под пером Арсения, да и сами столпы византийского юродства, Симеон и Андрей, выглядят у него обычными аскетами: «Ты, триблажен- ный, явился новым Симеоном и Андреем, нравам которых ты подражал во всем, в посте и наготе (Συμεών άλλο? ώφθη? καί. Άνδρέα?, τρισμάκαρ, ών μιμούμενο? κατά πάντα τού? τρόπου? έν νηστεία καί γυμνητεία)» [483] Ibid., σ. 183.1—4. .Дальше Арсений вновь возвращается к этой теме, но, хотя список подвигов и возрастает, в нем по–прежнему не оказывается ни одного специфически юродского: «Ты подражал нравам Симеона и Андрея, Христа ради юродивых (τού? τρόπου? μιμούμενο? Άνδρεου και Συμεών των διά Χρίστον σαλών),тщательно соблюдая пост, воздержание и молитву, ложем имея землю, проводя жизнь в бездомности, переходя с места на место, ничего не приобретя, ни сумы, ни посоха, ни чего‑либо другого из того, что [обычно] для людей» [484] Ibid., σ. 183.12—16. .

Даже такой важнейший для русских изводов жития Василия мотив, как дерзкое поведение святого в присутствии царя, выглядит у Арсения совершенно трафарет- но: «Часто от царя и вельмож ему давали роскошные одеяния и кушанья… он же, хоть и принимал это, но не пользовался, а разбрасывал по площади во имя просящих [подаяния]. Сей Божий человек ел очень мало, только чтобы удовлетворить телесную потребность» [485] Ibid., σ. 183.17—22. . Пожалуй, единственный мотив данной службы, который хоть как‑то напоминает юродивого, это стойкость святого «к морозу и жаре» [486] Ibid., σ. 193.37—38. .

Само слово σαλός умерло в литературном греческом языке, но продолжало жить в языке народном. Оно имело однозначно ругательный смысл: в одном из «Птохо- продромовых» стихотворений сказано: «он носит имя σαλόν, дикое для всякого» [487] Ptochoprodromos / Ed. H. Eideneier [Neograeca Medii Aevi, V]. Koln, 1991, IV, 418. Cf.: II, 93—94; III, 223. .

В Новое время греческая церковь прославила нескольких святых, чье поведение иногда напоминало юродское. Например, православный юноша Александр родом из Фессалии в конце XVIII в. обратился в ислам, совершил хадж, вступил в мусульманский орден дервишей, и в течение восемнадцати лет странствовал по Османской империи, обличая турецкие порядки (благо статус дервиша давал большую свободу, ср. с. 335—336) и «юродствуя»; в 1794 г., оказавшись на Хиосе, Александр Дервиш стал ходить на христианские богослужения, не снимая своего суфийского одеяния. В конце концов он сбросил чалму, объявил себя христианином и был казнен [488] Петрунина О. E. Александр Дервиш // ПЭ. Т. 1. 2000, с. 524. . Несколько позже, в 1813 г., некий Ангелис из Аргоса перешел в ислам, после чего помешался, был сослан на Хиос, но и там продолжал вести себя странно; иногда заходил в христианские церкви и плакал, прося помочь ему совершить подвиг; в конце того же года Ангелис провозгласил себя христианином и был казнен [489] Петрунина О. Е. А нгелис // ПЭ. Т. 2. 2001, с. 297. . В обоих случаях перед нами примеры не столько религиозного, сколько, если угодно, «психологического» юродствования, вызванного отступничеством, угрызениями совести, разрывом с привычной средой, неспособностью влиться в чужую, и мучительными колебаниями людей, решающихся на подвиг. Если и рассматривать Ангелиса и Александра как юродивых, то не как христианских, а уж скорее как мусульманских (о которых см. ниже) — ведь они подрывали исламский истеблишмент [490] Иногда юродство приписывают еще двум святым Элладской церкви: Панагису Басиасу Кефаллинийскому (1801—1880) и Арсению Каппадокийскому (1840—1922) ( Μαρτίνη П. Ό σάλο? άγιος1 Άνδρέας· καί ή σαλότητα στην ’Ορθόδοξη ’Εκκλησία. Αθήναι, 1988, σ. 135—142), но особых оснований для этого нет. .

В современных новогреческих говорах слово σαλός сохранилось как реликт почему‑то лишь в северном ареале: в Фессалии [491] Μέγα Αεξικόν τής· ελληνικής· γλώσσας·. Τ. 4 / Εκδ. Δ. Δημητράκος·. Αθήναι, 1949, σ. 35. , Понте [492] Ιστορικόν Αεξικόν τής· ποντικής· διαλέκτου. ' Τπο Α. Παπαδοπούλου. Τ. 2. Αθήναι, 1961, σ. 263. , Эпире [493] Μπάγκα Ε.Α. Τά γλωσσικά ιδιώματα τής· ’Ηπείρου. Τ. 1. Ιωάννινα, 1964, σ. 236. , Македонии [494] Andriolis Ν. Lexikon der Archaismen in neugriechischen Dia- lekten. Wien, 1974, № 5294. . Отдаленным отзвуком юродства можно признать наблюдаемую в греческих деревнях примету, что встреча с сумасшедшим есть предзнаменование удачи — это поверье тем более характерно, что в античной Греции все обстояло ровно наоборот [495] Lawson J. C. M odern Greek Folklore and Ancient Greek Religion. A Study in Survivals. Cambridge, 1910, p. 307. .