Нил Синайский - Творения

Так оружиями правды делаются оружия греха, обратно устремленные на того, кто прежде злоупотреблял ими на погибель приобретших. Поэтому, с жестокостью и дыша яростию, восстает мучитель на оставивших его и приложившихся к Богу, спеша возвратить себе спасающееся от него бегством, как по долгой привычке соделавшееся ему подручным, и подвергает различным искушениям, воздвигая повсюду скорби, повсюду напасти, чтобы жизнь порочная, по безмятежности будучи признана сносною, расположила, как в неволнуемую пристань, возвратиться к покою того, кто, как бы в море, обуревается искушениями и говорит, конечно, словами злостраждущих в пустыне: «Лучше бо бяше нам работати египтяном, нежели умрети в пустыни сей» (Исх. 14, 12). Ибо, кто любит недеятельность, тот признает для себя предпочтительнейшим слушаться вожделений, нежели бороться с ними, когда видит, что путь добродетели негладок и неудобопроходим и повсюду много на нем причиняющих скорби, как прежних друзей, сделавшихся напоследок врагами и желающих гнаться вслед и поработить, так и врагов истинных и незнаемых, встречающихся на пути и препятствующих доброму успеху в предположенном.

Так многие неизвестные дотоле народы, сколько могли, задерживали израильтян в прехождении и, завидуя их шествию к полезному для них, говорили: "«Не пройдеши сквозе» (Чис. 20, 18) нас». А фараон как, имея еще их в своей власти, когда замышляли бегство, содействующим ему в этом говорил: «Да отягчатся дела людий сих» (Исх. 5, 9), думая, что свобода от дел служила для них побуждением к продерзости, так со тщанием погнался вслед за удалившимися, не соглашаясь, чтобы они стали свободны, как хотелось им и какими родились они, но спеша снова сделать рабами тех, которые и были, и всегда могли быть высокородными и свободными. И одни, с твердою решимостью духа избежав сего рабства, терпеливо переносили всякое встречавшееся им озлобление, пока не достигли желанного совершенства, а другие, оставив рабство не вполне обдуманно, не перенеся затруднительности начатков добродетели (начало же всякого дела, а тем паче затруднительного, тяжело и неприятно, прежде навыка к нему), замыслили возвратиться в Египет, снова избирая себе владыкой того, кто некогда хорошо был ими оценен, как оказавшийся неприязненным и достойным великой ненависти.

Ибо говорили: «Поставим себе старейшину, и возвратимся во Египет» (Чис. 14, 4), почитая легким возвращение с пути, совершенного с великим трудом, и прибавляя еще по недеятельности своей: «За еже не быти гробом во Египте», вышли мы умереть в пустыне (Исх. 14, 11). А недеятельность — рубеж между добродетелью и пороком. Кто уклонился от последнего, тот не беспрекословно еще в добре. Кто держится еще между тем и другим, тот до тех пор, пока не освободился совершенно от одного, не утвердит незыблемо обоих колен в другом, не хромая уже более, как прежде, и перестав то клониться на одну сторону, то перевешивать на другую.

Глава 6. Таков отстающий от худой привычки: сильно увлекается он назад, хотя поступает и вперед, и преуспевая в том, в чем старается, и бывая принужден с переменою побуждений уклоняться часто туда и сюда, пока и многим упражнением, и долгим временем не отучит себя от прежнего и не обратит себе в навык последнего, подобно пришедшему из отроческого возраста в мужеский и сделавшемуся не способным, если бы и хотел, перейти из настоящего состояния в прошедшее. Ибо ни с чем не сообразно телу, по закону природы, последовательно переменять возрасты, переходя от возраста детского до старческой сановитости, внушать доверие сединою, по самому состоянью делаться важным и почтенным, а душе не преуспевать ей свойственным преуспеянием в добре и в добродетели не совершать узаконенных возрастов, переходя из одного в другой и таким образом достигая вожделенного совершенства, но оставаться в неразумном детском состоянии или в возрасте, следующем за детством, охотно предающемся юношеским вожделениям, и в преклонном старческом теле еще юнеть и цвести, непрестанно увеселяясь теми предосудительными вещами, которыми недолго забавлялись и трезвенные отроки.

А что и душа меняет различия возрастов, восходя от младенчества к совершенству, сему научает Павел, говоря в одном месте: «Яко младенцев о Христе млеком вы напоих, а не брашном» (ср.: 1 Кор. 3, 1–2); и в другом: «Дондеже достигнем в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф. 4, 13); и еще: «Егда бех младенец, яко младенец глаголах, яко младенец мудрствовах, яко младенец смышлях: егда же бых муж, отвергох младенческая» (1 Кор. 13, 11). Апостол знает, что иные, родившись однажды, имеют нужду в ином еще рождении и снова из жизни сей возвращаются в утробу; потому им говорит: «Чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас» (Гал. 4, 19). Так носящим на себе по видимости достославные черты Христовы, но не приявшим еще на себя полного образа Апостол снова желает соделаться зачавшимися во чреве, чтобы, сложив с себя безобразие, изменились они в совершенный и целостный вид, став подобными Родившему и быв признаны подлинными, а не подложными и незаконными Его чадами.

Но душе с большим еще удобством должно переходить сии состояния, нежели телу — возрасты. Тело на все это время порабощено необходимости и подлежит законам природы, не имеет власти перейти в состояние, в которое не приводит время, и не может вступить в ближайший возраст и пройти оный скорее надлежащего, потому что каждый возраст дает ему определенное время и не позволяет прежде срока окончить оный и перейти в смежный с ним. Душа же, по произволенью оставаясь в настоящем состоянии сколько хочет и переходя в другое когда хочет, когда бы ни пожелала, имеет невозбранное право на сие перехождение; если даже заблагорассудит миновать средние состояния, возможно ей легким скачком от одного края перенестись в другой и, едва вступив, вдруг достигнуть совершенства, как скоро решимость воли и тщательность твердым и непоколебимым помыслом переступят от того, что осуждено душою, к тому, что предположено ею.

Глава 7. «О последовавших Моисееву предложению». Так, подобно Моисею вожделевавшие свободы, непреложным терпением утвердившись в своем намерении, преодолели все непрестанно встречавшиеся им горести, не убоявшись необозримого множества врагов, голод же и жажду, властвующие над телом, перенося неослабно: потому что несомненная вера в чаемое наслаждение облегчала пока для них предстоящий труд, благим ожиданием утешая при испытании настоящих скорбей и ощущаемые печали срастворяя веселием грядущих благ.

Ибо ум, занятый радостными помыслами, не принимает сильно к чувству возмущающих его неприятностей и умеет настоящие трудности притуплять размышлением о благах, которыми будет обладать впоследствии. Поэтому, сообразно с их потребностями, претворялась тварь, море отвердело для преследуемых, разделились воды, открыв сухой путь, и, пока не перешли спасаемые, с обеих сторон рассеченные воды отвесно подъяло в высоту, окаменив их ток и отливы держа в прямом положении оледеневающими притоками; твердый и лишенный влаги камень образовал вокруг себя озеро и море, источая из глубины обильные потоки удобопиемой и сладкой воды.