Иеромонах Исаак - Житие старца Паисия Святогорца

* * *

Высокопреосвященнейший митрополит города Ксанфи господин Пантелеймон рассказывает о следующем случае, очевидцем которого он был: «Однажды я остался ночевать у Старца в "Панагуде". Была глубокая ночь. Мы совершили Утреню в храмике кельи, потом начали Литургию. Я служил как священник, а Старец Паисий пел на клиросе. Не могу описать ту полноту благословения, которую ощущал. Литургия подходила к концу, пришло время Божественного Причащения. Когда я вышел с Чашей, Старец со многим благоговением и робостью подошел к Царским вратам, чтобы причаститься. Совершая поклон перед Чашей, он снял скуфью, и волосы упали ему на плечи. Я поразился: на его лице было явное знамение Божественного изменения. Его лицо стало светлым, оно излучало радостный яркий Свет. Это Божественное мерцание было для меня необычным. Мне стало как-то сладко, я не хотел ничего говорить. Я сохранил в своем сердце светоносный образ Старца, готовившегося принять в себя Господа Славы подобно драгоценному дару. Сейчас я рассказываю об этом другим, потому что этот случай принадлежит не только моему недостоинству, но и всем тем, кто ищет утешения у его светоносного лица».

Однажды Старец сказал: «Я знаю многих, кто в момент Божественного Причащения мог бы сиять от Света. Однако Бог не попускает этого, чтобы другие, увидев их, не стали завидовать». Кто знает, может быть, под «многими» Старец имел в виду себя? Известны и другие свидетельства того, что во время Божественного Причащения Старец излучал Свет.

* * *

Однажды Старца посетили два авиамеханика, служивших в Военно-воздушных силах. Он спросил: «Где вы будете ночевать?» Они переглядывались, пытаясь вспомнить название монастыря, где договорились о ночлеге. «Ничего, — сказал Старец, — вспомните. Вы кем работаете?» — «Авиационными техниками». — «А-а-а, — сказал Старец, — я вот тоже знал одного авиационного техника. Его звали Ксенофонт». Сказав это, Старец наклонил голову. «Вот-вот! Мы будем ночевать в Ксенофонте, в монастыре Ксенофонт», — обрадовались паломники. Было два часа пополудни, ярко сияло солнце. И вдруг один из этих людей увидел вокруг головы Старца светящийся нимб, сияющий ярче солнца! Как только они отошли от калитки, он спросил своего друга: «Слушай, Георгий, я хочу тебя о чем-то спросить...» — «О "чем-то"! — скажи лучше "о нимбе"!»

* * *

Свидетельство иеромонаха Стефана из румынского скита Лакку на Святой Афонской Горе: «Это произошло осенью 1993 года, когда я второй раз в жизни пришел к Старцу Паисию. Вместе со мной был монах из Румынии, отец Досифей. Мы вошли во двор с задней калитки. Во дворе было много народа, Старец разговаривал с посетителем, стоя к нам спиной. Услышав наши шаги, он повернулся и посмотрел на нас. О, что я увидел! Его лицо сияло, оно было таким, как прежде, но — в Свете. Я замер на месте, и мое сердце исполнилось многой любовью и радостью. Весь Старец был каким-то сладким. Такой любви я не чувствовал никогда в жизни. Потом Свет исчез, и его лицо стало обычным».

* * *

Свидетельство насельника скита святой Анны монаха Алипия: «В келье святого Иоанна Богослова, которая находится недалеко от "Панагуды", совершался монашеский постриг. Туда пришел и Старец Паисий. В храме я стоял возле него. После " Святая Святым" Старец запел запричастный стих. Взглянув на него, я увидел, что его голова сияет — подобно лампе. Свет был таким сильным, что я не мог на него глядеть! Продолжалось это недолго».

* * *

Свидетельство священнослужителя, не пожелавшего называть свое имя: «Когда я впервые посетил келью Старца Паисия, то ненадолго остановился возле окна его комнаты. Старец об этом не знал. Он молился, я слышал его громкий голос. Мне казалось, что он не один, а с кем-то говорит. Я увидел его, в буквальном смысле слова, омытым голубоватым Светом, а если быть более конкретным, сверху сходил луч синего цвета, который освещал всего Старца. Весь он казался каким-то большим — больше, чем на самом деле, с необычным лицом: светлым и тоже как бы увеличившимся. Стоя у окна, я и не подумал, что человек, за которым наблюдаю, — это отец Паисий. Только спустя время я убедился, что кроме него в келье не было никого.

Уходя из его каливы, я все больше и больше понимал, какого я великого дара сподобился, и это меня радовало и услаждало».

* * *

Хотя Старец Паисий видел Славу Божию, созерцал Нетварный Свет и часто сам сиял этим Светом, сам он, насколько мог, старался скрываться и не говорить об этих состояниях. Как-то раз его спросили о Нетварном Свете. Как обычно шутя, Старец ответил: «У меня в келье есть одна печка — тварная, сложенная из кирпичей» [251] Игра слов: — тварный, сооруженный (из камня), в про­тивопоставление — нетварный. .

Старец Паисий прошел все образы монашеской жизни: в общежитии, в идиоритмическом монастыре, в монастыре в миру, в пустыне, в скиту, один в каливе. Пройдя через послушание, будучи, подобно тесту, замешан на Предании прежних отцов, он приобрел большой личный монашеский опыт.

По смирению он не хотел принимать никакого высшего сана. Будучи духовно чутким, не брал себе послушников. Объясняя, почему он не берет послушников, Старец говорил: «Если я возьму послушника, то он будет иметь право на то, чтобы я уделял ему два часа в день. А разве я смогу найти это время, принимая столько народа? Так что же? Взять человека якобы для того, чтобы сделать его монахом и на самом деле сделать его официантом?» Но, хотя Старец и не имел собственного братства, он явился наставником пустыни и практическим учителем монашеской жизни. Уже само его чудесное житие, сам его пример руководствуют и утверждают без слов. Кроме этого, Старец говорил, писал и защищал Божественное установление монашества — духовного резерва Церкви.

С помощью Старца Паисия многие юноши вступили на путь монашеской жизни. Уходя из мира, они спрашивали его, в какой монастырь им поступить, многие просились к нему в послушники. С рассуждением отец Паисий помогал каждому из них найти подходящего старца и впоследствии — утвердиться и преуспеть. Его практическое и исполненное Благодати слово давало покой душам, утешало, разрешало недоумения и рассеивало искушения молодых монахов. Они уходили от него обновленные, облегченные, расположенные к новым подвигам. Со всей Святой Горы к Старцу Паисию приходили монахи, подвижники, старцы, даже игумены монастырей. Старец «смазывал монашеские шестеренки», потому что он мог «взять на свои плечи и исцелить их помыслы». Он был одним из невидимых, но наиболее действенных «факторов», возродивших монашескую жизнь на Святой Горе.