Дональд Инглиш - Евангелие от Марка

Но и здесь Иисус призывает нас к рассудительности. Все, что говорится или делается в служении Богу, должно быть согласовано с благовестием Царства. В первую очередь должно быть провозглашено наступление Царства, потому что именно это провозглашение служит испытанием для всего остального: любви, благодати, покаяния и приглашения уверовать. Превыше всего — сущность Бога, открывшаяся в Иисусе и засвидетельствованная Духом. Это — истина, при помощи которой испытывается все остальное, и она останется истиной, будем мы соответствовать ей или нет! Отвернитесь от истины, и поиск соответствия превратится в путешествие без карты и компаса, которое закончится в иссушающей и разрушающей все пустыне.

Даже Иисусу требовалось время для спокойного общения и молитвы, особенно когда в Его служении Богу намечался важный поворот. Насколько же важно это для нас!

Для нас, как и для первых учеников, Иисус всегда будет «идти впереди». Следуя за Иисусом, мы узнаем новые истины, получаем новые дары, проходим через новый опыт, новую близость с Богом. Наш путь не всегда легок, но цель нашего путешествия — осуществление Царства, и мы знаем, что впереди нас идет Христос, а вокруг нас — община Его людей.

Приходит к Нему прокаженный и, умоляя Его и падая пред Ним на колени, говорит Ему: если хочешь, можешь меня очистишь. 41 Иисус, умилосердившись над ним, простер руку, коснулся его и сказал ему:хочу, очистись. 42 После сего слова проказа тотчас сошла с него, и он стал чист. 43 И посмотрев на него строго, тотчас отослал его. 44 И сказал ему: смотри, никому ничего не говори; но пойди, покажись священнику и принеси за очищение твое, что повелел Моисей, во свидетельство им. 45 А он вышед начал провозглашать и рассказывать о происшедшем, так что Иисус не мог уже явно войти в город, но находился вне, в местах пустынных. И приходили к Нему отовсюду.

Евангелие от Марка полно неожиданностей! Мы видели, как были смущены ученики Иисуса, когда обнаружили, что Он уединился, чтобы помолиться. Мы представляем их недоумение, когда Он сказал, что не следует уделять столько внимания исцелениям и изгнанию бесов. Теперь мы сами удивляемся тому, как быстро меняются события.

Пришла пора исцелить прокаженного (40а). (Слово «проказа» применялось тогда по отношению к большему числу заболеваний, чем сегодня.) Обычно такие больные избегали людей и старались быть неприметными. Но этот прокаженный повел себя иначе. Он просил исцелить его, хотя не был уверен, захочет ли Иисус сделать это. В том, что Иисус может его исцелить, он не сомневался (40б). Ответ Иисуса ясен, но также удивителен для всех окружающих. Он прикоснулся к этому человеку (41), что, должно быть, привело в шок наблюдателей, которые считали больного проказой оскверненным. Но больше всего нас изумляет слово, которое использовал Марк для передачи отношения Иисуса к больному. В некоторых ранних и надежных источниках стоит греческий глагол, который переводится не «Иисус, умилосердившись», но «Иисус, рассердившись». Этот вариант наиболее вероятен, поскольку дает понять, почему переписчики использовали слово, которое мы находим в притче об отношении доброго самарянина к человеку на дороге (Лк. 10:33). Но почему Иисус рассердился? Вряд ли Он сердился на больного за то, что тот отвлек Его. Скорее всего, Он гневался на то зло, которое в той или иной форме искажает природу человека.

Он хотел исцелить прокаженного и сделал это одним повелением. И здесь нет ничего удивительного, поскольку в повествовании Марка мы уже привыкли к таким жестам и проявлениям власти Иисуса. Но два момента в этой сцене все же неожиданны: Он велит человеку пойти к священнику и исполнить то, что было положено по закону, чтобы его официально провозгласили очистившимся. Его учение не находится под давлением закона, как явствует из Евангелия от Матфея (Мф. 5:17–20), но Марк не хочет, чтобы его читатели пришли к выводу, что новое учение аннулирует старые законы.

Однако еще до этого Иисус, посмотрев на него строго, тотчас отослал его (GNB). Резкость этого отрывка доказывает его подлинность. Были попытки перевести слово «строго» как «тяжело вздохнув», «проворчав», «возроптав», «вскричав» и даже «фыркнув»! Однако в нем заложено столь глубокое чувство, что выразить его на простом человеческом языке трудно. Слово «отослал» на самом деле означает «выгнал». Иисуса глубоко трогали человеческие страдания. Его невысказанные стенания — часть Его реакции на эти страдания.

Его отношение к произошедшему тесно связано с тем, что последовало далее. Он велит прокаженному не рассказывать, как он получил исцеление (44а). То же — в стихе 34: Он запрещает бесам говорить, потому что они могут раскрыть, Кем Он является на самом деле. Из этого мы заключаем, что Иисус не стремился при помощи чудес завоевать Себе последователей, потому что чудеса были частью Его борьбы со злом в стремлении освободить людей. Иисус творил их не для того, чтобы собрать больше последователей.

И все же произошло обратное. Как это часто бывает, исцелившийся человек, полный энтузиазма и добрых намерений, рассказал о случившемся, и это помешало Иисусу продолжать Свое служение (45).

Легкость, с которой Иисус нарушал социальные и религиозные барьеры и установки, захватывает дух. Достаточно вспомнить ту панику, которая охватила людей при первых случаях заболевания СПИДом, и добавить к этому отвращение к заболевшим (граничащее с религиозным неприятием), чтобы понять, что значило для ортодоксальных верующих прикосновение к прокаженному. Но такая линия поведения была основой не Его стратегии, но Его сущности. Жизнь, в которой преобладает Божья любовь, не стремится заработать влияние и добиться успеха, не боится поражения в словах или делах. Любовь говорит и делает то, что необходимо, не принимая в расчет обстоятельства. Людей действительно привлекало в Нем то, что на пути к исполнению нужд отверженных и обездоленных Он уничтожал все барьеры. Но в основе этого служения они должны были обнаружить любовь. К сожалению, люди часто остаются со знамениями и упускают саму суть. Слишком часто мы, христиане, хотим, чтобы другие увидели истину христианской любви, тогда как сами не всегда следуем этой любви. Именно здесь, в борьбе за приоритеты евангелизма, социальной заботы или справедливости, христиане обнаруживают почти роковое отсутствие побуждений, продиктованных истинной любовью. Если бы мы любили окружающих нас людей в достаточной степени, в своей любви мы стали бы отвечать на их нужды и не принимали бы решений на основании теологических или собственных предпочтений.