Поль Брантон - Путешествие в сакральный Египет

— Этот талисман может принести пользу только Вам и никому более, потому что я написал на нем Ваше имя, — предупредил меня Муса. — После того, как я вложу его в мешочек, всегда носите его с собой под рубахой, поближе к телу, и постарайтесь его не потерять, ибо утратив раз, Вы его уже никогда не найдете. Кстати, этот талисман должен храниться в свернутом виде.

Сама церемония предачи мистической силы прошла довольно быстро — без всякой суеты и напыщенности, без возложения рук и продолжительных молений. Теперь, как сказал мне шейх, я приобрел иммунитет к укусам змей и скорпионов. До сих пор у меня еще не было случая проверить эффективность этого посвящения, хотя Муса и уверял меня, что иммунитет будет сохраняться два года, после чего мне придется вновь разыскать его и повторить церемонию, если, конечно, я пожелаю обновить переданную мне через посвящение мистическую силу.

Чем-то вроде прелюдии к моему непосредственному обучению искусству змееловства стало заучивание заклинаний братства рифаи, отработанное затем на безвредных змеях. Я старался, как мог, и все же мои подопытные рептилии частенько проявляли своеволие и с большим удовольствием кусали меня. Ощущение эти укусы доставляли пренеприятнейшее — как будто рыболовный крючок прокалывает кожу. Но и раны после них тоже оставались неглубокими, к тому же можно было не опасаться яда. Следующим этапом стали упражнения со змеями, у которых были вырваны ядовитые зубы. Эти несчастные рептилии тоже не упускали случая цапнуть новичка, но со временем заклинания, похоже, и в самом деле обрели силу, и я постепенно уверился в том, что моя воля в состоянии возобладать над волей любой змеи. Вскоре я понял, что эта обнадеживающая вера, наряду с предельной концентрацией мысли и воли, тоже играет очень важную роль в укрощении змей.

Далее последовала поездка вместе с шейхом через Нил, в пустыню, где нам пришлось ловить уже настоящих ядовитых змей, чьи зубы были в полном порядке. Шейх поймал двух змей: большую кобру с красивой зеленой кожей в желтую полоску и еще одну — поменьше, с головой в форме бриллианта и целой цепочкой маленьких бриллиантиков вдоль всей спины. Мы посадили их в корзинку и триумфальным маршем понесли в Луксор.

Поставив корзину на открытом месте в саду, шейх Муса резко откинул крышку и запустил туда руку, крикнув мне:

— Вот и начался твой первый урок. Хватай эту змею!

Шейх протянул мне извивающуюся кобру.

От неожиданности я растерялся. Никогда я еще не видел так близко от себя ничем не огражденную ядовитую змею и уж точно никогда не мечтал о том, чтобы взять ее в руки. Я никак не мог решиться выполнить приказ шейха.

— Не бойся! — постарался успокоить меня Муса.

И тут я понял, что это не просто первый урок, но и испытание. Мысли заметались в моей голове с удвоенной быстротой. И снова я не мог решиться — да и кто бы не призадумался, прежде чем схватить только что пойманную смертельно ядовитую кобру, сулящую любому, кто приблизится к ней, жуткую мучительную смерть. Но тут я словно телепатически уловил мысли своего учителя, пытавшегося убедить меня в том, что испугаться змеи в решающий момент — значит провалить самый важный экзамен и, возможно, окончательно расстаться с мечтой стать заклинателем. Я понимал, что профессия змеелова требует безусловной решимости — либо в овладении ею, либо в отказе от нее. От меня требовалось первое, поскольку я пока не спешил прекращать знакомство со змеиным племенем.

— Хорошо! — мысленно сказал я себе. — Все равно рано или поздно придется умирать, малиш (не стоит беспокоиться)!

Я вытянул руку и схватил извивающееся тело кобры. Я ожидал прикосновения к чему-то холодному и скользкому, но ощущение, к моему удивлению, показалось мне даже приятным.

Змея повернула голову, чтобы получше рассмотреть своего нового мучителя. Наши глаза встретились, и кобра на секунду застыла как натянутая струна, внимательно разглядывая меня.

И вновь меня охватило вполне естественное, почти животное чувство страха, но длилось оно не дольше, чем вспышка молнии. Вскоре ко мне снова вернулась решимость пройти через все до конца, чего бы это мне ни стоило; решимость, которая с тех пор никогда меня не покидала.

Муса посмотрел на меня и одобрительно улыбнулся.

— Видишь, ты уже стал ее хозяином, — гордо возвестил он.

Однако сам я был еще не совсем уверен в том, что змея полностью разделяет точку зрения шейха. Ведь неслучайно же змеи повсеместно снискали себе репутацию существ хитрых и коварных. В общем, я не спешил отождествлять эту первую победу с окончательным триумфом надо всем змеиным племенем. Будучи новичком, я еще не выработал в себе той непоколебимой внутренней уверенности, которой могут похвастать более опытные змееловы — такие, как мой учитель.

Кобра вновь начала извиваться. Она отчаянно брыкалась, не отворачивая от меня своей раздувшейся головы, глядя на меня злыми глазами и беспрестанно выстреливая в мою сторону своим тонким раздвоенным языком. Ее яростное шипение напоминало затрудненное человеческое дыхание.

На меня глядел хищник, не знавший, да и не способный знать, что такое жалость. Всю жизнь он вел беспощадную борьбу с окружающим миром, подобно исмаилиту, прекрасно осознавая, что принадлежит к классу отверженных существ, ненавидимых всеми прочими обитателями животного царства и почти всеми представителями рода человеческого.

Змея все ближе и ближе придвигала ко мне свою маленькую острую мордочку, и я решил, что настал момент моего второго испытания. Я не слишком цепко держусь за эту жизнь и не сомневаюсь в том, что смерть — это вовсе не конец, но напротив — новое начало; и все же я предпочел бы, чтобы жизненная сила покинула мое тело естественным образом, по истечении положенного срока. Но Муса забрал у меня кобру и положил на землю. Мне не хотелось больше укрощать ее, опять брать в руки эту непривычно гладкую пресмыкающуюся тварь, но ее вид странным образом завораживал меня, и я был рад тому, что смог рассмотреть ее так близко. Теперь она извивалась у меня под ногами, дюймах в восемнадцати, не больше; ее голова с частью туловища примерно на такую же высоту приподнялись над землей, и змея снова испытующе уставилась на меня.

Я тоже не сводил с нее глаз, размышляя при этом о смертоносной силе ее крошечных зубов. «Как странно, — думал я, — страшная сила этой змеи сосредоточена внутри ее маленького, почти незаметного рта; также как в ее неподвижных, немигающих глазах сосредоточена главная ее тайна».

Укус египетской кобры впрыскивает в тело яд, быстро парализующий нервы, выводя из строя или даже разрушая нервную систему. А это означает неизбежное прекращение сердцебиения или же остановку дыхания.