Поль Брантон - Путешествие в сакральный Египет

«Каким же образом Природе удалось наделить змей подобной властью над жизнью и смертью?» — молча спросил я себя. И, наконец, попросил Мусу показать, как устроен рот кобры. Он сразу же согласился удовлетворить мое любопытство и, схватив кобру за шею, сунул палочку в узкую щель ее рта, так что мне открылась вся его доселе незнакомая анатомия.

Изнутри змеиный рот оказался окрашенным в ярко красный цвет, резко контрастирующий с зеленым и мутно-желтым цветом ее кожи. Но более всего меня поразило совершенство открывшейся мне при этом техники кусания. Два кривых зуба, или, вернее — клыка, расположены прямо на передней части челюсти, по бокам от центра, прячась в кожных складках противоположной челюсти, когда змея закрывает пасть. Челюсти непрестанно двигались, так как змея старалась выплюнуть палку, неприятно царапавшую нёбо. Это позволило мне сделать еще одно важное открытие — пара ядовитых зубов вовсе не была жестко закреплена в деснах; с ядовитыми клыками был связан какой-то мускул, благодаря которому змея могла выдвигать их вперед, приводя, так сказать, в боевое положение, а затем возвращать на прежнее место. Я не знаю, какие еще животные могут похвастать подвижными зубами.

Эти боевые зубы «в мирное время» прятались в слизистой оболочке нижней челюсти. Позади них я заметил другие клыки, которые змея, видимо, держит в резерве; а по обе стороны от каждого клыка располагались маленькие мешочки, где накапливался яд. Наполнявшая эти емкости железа, очевидно, работает по тому же принципу, что и наши слюнные железы.

Еще одна отличительная черта змеиного клыка состоит в том, что он полый. Поэтому вполне уместным, на мой взгляд, будет сравнить его действие с действием шприца для подкожных инъекций. Кобра без труда вонзает свои острые, как иглы, клыки в плоть своей жертвы, в то же время сокращая мускулы, связанные с мешочками, хранящими отраву. При этом яд вьщавливается в клык, а оттуда — в только что нанесенную им рану. Не так ли действует и шприц, игла которого протыкает кожу, одновременно с этим впрыскивая лекарство, выдавливаемое из емкости?

Шейх предложил мне провести со змеей еще один эксперимент: мне предстояло силой собственной воли заставить змею уснуть. В то же время он хотел проверить эффективность написанного им для меня талисмана, без которого, по его словам, успешное проведение этого эксперимента было бы невозможным.

Он отпустил кобру и отошел в сторону. Рептилия немедленно сосредоточила внимание на моей персоне, уставив на меня свои неподвижные и блестящие черные глаза. Решив проверить, насколько змея внимательна, я начал медленно обходить вокруг нее, не сокращая дистанции между нами, пока, наконец, не описал полный круг. И все это время, кобра изящно поворачивала в мою сторону голову и все свое гибкое тело, не оставляя без внимания ни один мой шаг. Взгляд этих ужасных глаз не отпускал меня ни на миг.

Очевидно, мои передвижения разозлили кобру: она приподняла плоскую голову еще выше, громко и злобно зашипела, снова начала выстреливать в мою сторону черным тонким языком и распустила свой королевский капюшон. Мне кажется, что раскрывая капюшон и придавая ему впечатляющую изогнутую форму, напоминающую развернутый зонт, кобра тем самым наводит страх на свою жертву. Очковый узор в верхней части капюшона в этом случае должен усугубить устрашающий эффект.

Я знал, что кобре даже не нужно нападать и кусать меня, чтобы причинить вред. Ей достаточно лишь плюнуть в меня своим ядом, и если он попадет мне в глаза, я могу навсегда остаться слепым. Кобры делают так довольно часто, и не только кобры.

Я постарался сконцентрировать всю свою волю и направить ее на змею. «Усни!» — мысленно приказывал я ей. Взяв талисман в правую руку, я приблизился к змее на несколько дюймов, не переставая мысленно повторять свой приказ. И вот: шипение прекратилось, капюшон уменьшился, покачивания стали более вялыми, и агрессивная стойка кобры заметно потеряла свою прежнюю царственность. Я свернул бумажку вдвое, в виде крыши, и положил ее на голову кобры. Змея сникла сразу же, так что мне пришлось поднять и снова водрузить ей на голову упавший талисман. После этого змея совсем ослабела и, приняв форму латинской буквы «S», неподвижно распростерлась в пыли.

Она будто оцепенела. А был ли это действительно сон, или гипнотический транс, или просто полное бессилие, вызванное «магией» талисмана, я не стал выяснять.

Таким был мой первый опыт заклинания змей.

И еще несколько раз мы с Мусой совершали кратковременные экспедиции в пустыню, где отлавливали змей и живыми приносили с собой. Мне пока было трудно их разыскивать, но Муса сразу же находил их повсюду: и в пустыне, и даже на нильских берегах, в местах, не обжитых людьми. Он утверждал, что находит змей по запаху, чему нельзя научиться иначе как на практике, поскольку настоящий профессионализм и квалификацию змеелов приобретает только в ходе работы, и требуется год или два для того, чтобы он стал настоящим мастером.

Иногда змеи злобно шипели и даже плевали в Мусу ядом, когда он выманивал их из нор; однако, в конце концов, сдавались и безвольно заползали к нему в руки. Но однажды несчастье все же произошло.

Мы ловили рогатую гадюку, с которой у нас с самого начала возникли проблемы. Лишь с большим трудом нам удалось «уговорить» ее выползти к нам, и когда Муса, наконец, приказал ей лезть в корзину, она, видимо, приняла движение его руки за нападение (оказывается, некоторые змеи — на редкость нервные создания) и в целях самозащиты укусила его. Я и глазом не успел моргнуть, как она впилась своим маленьким ртом в его правую руку. Кровь сразу же заструилась по коже. Струйка крови становилась все обильнее, и я поспешно перевязал рану платком, чтобы остановить ее. Но я понятия не имел, что делать дальше, и потому застыл в нерешительности, ожидая распоряжений самого шейха. Я думал, что он передаст мне свою последнюю волю и попросит через меня кого-либо из своих родственников позаботиться о его жене и детях. Но Муса, заметив мою тревогу, улыбнулся.

— Малиш! — пробормотал он. — Пустяки! Эта гадюка для меня не опасна. И укусила она меня только зубами, а не клыками.

Я снова остолбенел, но уже от удивления.

— Ни одной змее не позволено кусать меня ядовитыми зубами, — пояснил он, — но укусов обычными зубами мне порой не удается избежать. Такое случалось и раньше, я уже привык.

И это была правда — шейх не боялся, что змея укусит его, какой бы опасной она ни была для остальных. Чтобы доказать свою неуязвимость, Муса заставил змею открыть пасть и подставил свои пальцы прямо под ее ядовитые клыки. В любой момент змея могла, если бы пожелала, вонзить свои зубы под кожу его пальцев и убить его. Но змеиная челюсть оставалась неподвижной, и шейх, подождав немного, вытащил руку из ядовитой пасти целой и невредимой.