Вэй У Вэй - Открытая тайна

Все, что она есть, — это ее ноуменальное отсутст­вие, и только в нашем ноуменальном отсутствии то- что-мы-есть — это не сущности и не не-сущности, то есть полное отсутствие «бытия».

Если феноменальный «ты» присутствует, его но­уменальное отсутствие также присутствует, а от­сутствие как присутствия, так и отсутствия — это все, чем ты являешься.

Концепция «я» — это также концепция .

Они неразделимы, поскольку если есть один, тре­буется и другой, и другой не может существовать без одного.

Все буддисты теоретически принимают «нереаль­ность» «я»-концепции, но, боюсь, это редко случается на практике или в учении. Мы только что рассмотре­

ли причину могущества этой концепции и, возможно, поняли, почему она не может исчезнуть, пока есть «мы», продолжающие думать с точки зрения фено­менального объекта.

Но буддисты в целом, кажется, еще более редко отрицают концепцию другого , как на словах, так и на деле. Тем не менее эти две концепции нераз­делимы, и что верно для одной, верно и для другой.

Если буддизм укоренится на Западе, разве мы не должны подчеркнуть абсурдность концепции

другого, поскольку это, несомненно, прямой способ подчеркнуть абсурдность концепции я, ведь оба этих отрицания резко противоречат нашему обусловлен­ному непониманию?

Более того, пока остается понятие другого, никто никогда не сможет избавиться от понятия я, и пока понятие я остается центром, из которого он думает, ни одно чувствующее существо не сможет пробу­диться к просветленному состоянию, принадлежа­щему ему по праву.

Замечание: Вы заметили, насколько может ввести в за­блуждение последнее предложение? Может показаться, что оно предполагает некое «я», у которого есть «центр», какое-то «чувствующее существо», которое может «про­будиться», и некое просветленное «состояние», которое может ему принадлежать. Когда ум постится, такие по­нятия, выраженные будто бы феноменальной сущностью, просто не могут возникнуть. Феноменально они могут послужить своей цели, но ноуменально их вообще нет.

Гласная «я» прикрепляется к каждому импульсу, возникающему в психической структуре, каки­ми бы противоречивыми ни казались эти импульсы. Из этого процесса возникает идея о множественнос­ти личностей.

Эти импульсы эмоциональны, поэтому получен­ное в результате «я» более эмоционально, чем рацио­нально.

Каково происхождение гласной «я»? Каждый «жи­вой» феномен, каждая чувствующая структура долж­ны иметь центр, назовите его «сердцем», как в Китае

(что логично с точки зрения физиологии), или «голо­вой», как в Европе.

Такой центр сам по себе столь же феноменален, как и явление, «сердцем» или «центром» которого он является, но его необходимая функция — организа­ция феномена, который он контролирует, и забота о нем. Такие эмоции, как страх, жадность, любовь, ненависть, возникают ради феномена, для которо­го они осуществляют защиту и стимулируют выжи­вание и сохранение в пространственно-временном контексте проявленного. Соответственно, гласная «я», представляя «центр», представляет физическое тело, и это представление ответственно за отождест­вление, приводящее к несвободе.

Этот «центр», таким образом, является феноме­нальной основой концепции я, или эго, или личнос­ти, которая выведена путем умозаключения и не су­ществует как нечто, способное к независимому дейст­вию как вещь-в-себе. Из-за того что я-концепция при­нимает на себя ответственность за эмоции, имеющие физическое происхождение, вся структура кажется независимой сущностью, каковой не является, по­скольку полностью «проживается» или «сновидится» ноуменальностью, которая есть все, что есть.

Именно к этому «центру» и каждому импульсу, возникающему в психике, и прикрепляется гласная «я», и именно этому приписывается ответственность за каждую возникшую в сознании мысль и каждое действие мнимого «индивидуума». Именно это на­зывается термином «эго», чье функционирование из­вестно как «волеизъявление». На самом деле, однако, оно просто функционирует в абсолютном неведении того, что ему приписывается.

Это никогда не было я и никогда не будет я, по­тому что никакая «вещь», никакой объект сознания не может быть я. Как объяснялось выше, не может быть объективного «я», поскольку в таком случае оно стало бы объектом для себя самого и уже не смог­ло бы быть я. Вот почему «есть-ность» должна быть отсутствием как объекта, так и субъекта, чье слия­ние во взаимном отсутствии лишено объективного существования.

Я не может быть ничем, я не может даже быть «я», поскольку всякое бытие обусловлено. Я не мо­жет быть отождествлено с чем-то объективным, и «какое-то я» — это противоречие в терминах. Я не «что-то», даже не естьность.

«Неопределенность» выполняет ту же функцию, что и «причинность». Они обе — схематические концеп­туальные структуры, созданные с целью объяснить механизм, посредством которого вселенная прояв­ляется в сопутствующих рамках пространства-вре­мени.

Статистическая вероятность или неумолимые причины-следствия? Ни то ни другое не имеет фак­тического существования, кроме как в виде изложе­ния предполагаемого «закона», мнимо управляюще­го кажущимся (феноменальным) миром, простираю­щимся в протяженности «пространства» и длитель­ности «времени».

В непроявленном не может быть ни вещи, ни ее видимости, только тотальное отсутствие объективи­руемого. Никакой вещи вообще не может быть нигде, поскольку никогда не было никаких вещей, прояв­ленных или непроявленных. Но в проявленном, ко­торое есть объективизация, «вещи» воспринимаются как объекты и кажутся объектами и, таким образом, составляют феноменальную вселенную.