Венделин Кнох - Бог в поисках человека

Обозревая особую историю откровения, как о ней повествует Ветхий Завет, мы можем сказать, подводя итог: Бог открывает «в слове и деле […] Себя Самого и Свою волю ко спасению людей» [304]. II Ватиканский собор добавляет, имея в виду Новый Завет: «Но явленная в этом Откровении глубокая истина и о Боге, и о спасении человека сияет нам через это Откровение во Христе» [305]. Откровение есть нечто бесконечно большее, чем «сообщение истин и заповедей, которые человек не может познать своими собственными {123} силами» [306]. Его вершина и завершение – Иисус Христос. Ибо Он есть «сердцевина и исполнение всего откровения» [307].

Откровение, таким образом, христологически центрировано . Это удается продемонстрировать, во-первых, обращаясь к прошлому опыту Божьего возвещения о Себе в ходе истории, как о нем свидетельствует Св. Писание: «Бог многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни говорил нам в Сыне» (Евр 1, 1–2). Этот христоцентризм претендует, во-вторых, на особую значимость для опыта верующих как общины свидетелей живого присутствия Христа в настоящем: «О том, что было от начала, что слышали, что видели своими очами, что рассматривали, что осязали руки наши, о Слове жизни, – ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, – о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение – с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом» (1 Ин 1, 1–3). – Этот христоцентризм имеет силу, в-третьих, в отношении будущего. Об этом напоминает II Ватиканский Собор, говоря: «Итак, христианское домостроительство, поскольку оно – новый и окончательный завет, никогда не прейдет, и уже нельзя ожидать нового всеобщего Откровения до явления во славе Господа нашего Иисуса Христа» [308]. Случившиеся после того «личные откровения» только подчеркивают окончательную значимость откровения, исполнившегося в Иисусе Христе, поскольку они должны помогать жить, опираясь на эти откровения, в определенную эпоху [309]. Невозможно ни превосхождение, ни исправление откровения, данного во Христе Иисусе. « Но когда пришла полнота времен, Бог послал Сына Своего (Единородного) » (Гал 4, 4).

Поскольку это послание совершилось «в Духе Святом», как это исповедует Символ Веры, откровение основано тринитарно в Боге как триедином таинстве – «mysterium stricte dictum». Здесь не только следует напомнить о тринитарном толковании истории посредством таинства, которое, начав век Отца сотворением мира, век Сына – Боговоплощением, завершает историю веком Духа – эпохой Церкви. Событие откровения – самовозвещение Бога – заставляет нас включить тринитарное измерение {124} в сам смысл этого события . При помощи отношения «я-ты-мы» это измерение описывается только в смысле аналогии, а поэтому в высшей степени неадекватно. Mysterium trinitatis стоит позади того, что называется откровением в христианском понимании, и это составляет его фундаментальное отличие от откровений в прочих, нехристианских, религиях. Христологическая центрированность откровения обоснована тринитарно: Бог Отец с непревзойденной полнотой открывает себя в Иисусе Христе – в Святом Духе.

Такое возвещение о Себе совершается не в силу слепой случайности: оно происходит ради человека – в творении и освобождении. Откровение – это спасение в человеческой истории . Поэтому в своей структуре оно учитывает то, что присуще человеку как личности в единстве тела, души и духа, обращается к человеку и как пленнику мира, и в то же время обладателю безграничного духа. Если Иисус Христос – это священный знак (изначальное таинство) того, что Бог с самого начала избрал человека в качестве адресата Своего откровения (Быт 1, 26) и тем самым призвал его в общение с Собой, то эта изначальная связь [Бога и человека] находит в Иисусе Христе свое завершение, поскольку она теперь осознается как любовь. Слова Божественного откровения: «Я есмь тот, кто есмь (Я есмь Сущий)» (Исх 3, 14), в которых Бог открывает себя как присносущий Владыка мира, как Бог творения и спасения, желающий вести Свой избранный народ, – эти слова в свете явления Христа можно перевести в Иоанново «Бог есть любовь». Завет, заключенный на Синае, достигает своего завершения в Новом Завете как причастие Божественной любви; святость была дарована в ниспослании Святого Духа. Поскольку в Иисусе Христе открывающий Себя Бог переживается как троичный и единый, откровение совершается как приоткрывающее завесу знамение, выявляющее достоинство человека: «Нет больше той любви, как если кто положит душу за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую Вам» (Ин 15, 13ff.). Тем самым, откровение ведет к богатой содержанием антропологии . Ее связующий центр также располагается в христологии. Обращенное к человеку откровение всегда совершается в словах и знамениях. И поскольку человек по своей сути способен видеть и слышать, и в этом выходит далеко за пределы области просто чувственного, он учится в свете откровения понимать самого себя. Одновременно мир превращается в близкий человеку окружающий мир, и человек узнает свое Я в ответе, исходящем от Ты. И в своем ответном поступке он привносит в мир силу Святого Духа. Поскольку Слово стало плотью (Ин 1, 14), а означаемое присутствует в знаке, вместе с Иисусом Христом и сам человек становится знаком спасительного присутствия Бога. Так {125} человек обновился в Иисусе Христе; человека нельзя больше описывать в его существе так, как если бы не состоялось обретение Божественным Словом человеческой плоти. Посланное единожды знамение спасения остается значимым во все времена. В Иисусе Христе человек переживает триединого Бога как действительность саму по себе.

Тем самым, историю д о лжно принимать в расчет как пространство, в котором событие откровения сплачивает людей в исповедании Бога. И здесь Церкви с необходимостью отводится подобающее место . Отныне в отношении откровения она берет на себя роль апологетического размежевания, которое ограничивает себя фиксацией (сверхъестественных) истин, верификация которых совершается Самим Богом как Творцом и Владыкой мира – что включает в себя исполнение обязанностей веры «в полном послушании рассудка и знания» (DH 3008) – истин, чье возвещения в равной мере подкреплено Божественным авторитетом, чьим знанием человек обязан исключительно высказанному Богом свидетельству. Поэтому верно также следующее: поскольку Иисус Христос есть «вечное Слово вечного Отца», а Церковь своим основанием в качестве института, исполняющего определенные функции, обязана исключительно воле и наставническому авторитету Иисуса Христа, что также лежит в основе особого характера ее деятельности, только Католическая Церковь может быть истинной Церковью Иисуса Христа. Школьное богословие дополняет это положение следующей констатацией: «Вместе с удостоверением факта откровения и его непогрешимого источника посредством Католической Церкви закладывается также основание богословия» [310]. Это инструктивно-теоретическое понимание откровения преодолевается в посвященной ему Догматической Конституции II Ватиканского Собора признанием и исповеданием того обстоятельства, что откровение есть событие самораскрытия Бога. Тем самым истины спасения постигаются в их глубине и с точки зрения «личностной сердцевины», неразрывно связанной с Иисусом Христом, Его Личностью, Его словами и делами. Спасение, избавление от греха, Царство Божие и Церковь, жизнь во Святом Духе, воскресение, суд и исполнение времен суть «Его» истины. К этому примыкают и субъективные истины, которыми в то же время эстетика обосновывает «теорию восприятия созерцания» (H.U. v. Balthasar). В Иисусе Христе возвещение субъективных истин связывается с притязанием на универсальность . То, что ограничивает понимание истины человеком, преодолевается Иисусом Христом. Здесь становится заметно, что в Иисусе Христе человеческая история может быть засвидетельствована как история, в которой участвует Бог, – Бог открывает себя не как-то помимо человека и его истории, {126} но в ней и посредством нее – и таким образом здесь приоткрывается тайна вечного спасения человека. Mysterium iniquitatis эсхатологически разоблачается как преодолеваемое самим Богом через Иисуса Христа «нет» твари по отношению к Божественной любви.