Норман Кон - Благословение на геноцид

Конечно, следует учесть традиционное стремление немцев к повиновению властям, напряжение и тревогу военных лет, а также постоянно нагнетавшийся беспощадный террор, которому подвергалось население. Однако факт остается фактом: когда стало ясно, что людей в психиатрических лечебницах убивают, поднялась мощная волна протестов, в то время как в защиту евреев не выступил почти никто. Причины понятны. Всякий, кто вступался за евреев, сразу же расценивался как соучастник их заговора, заслуживающий того, чтобы разделить их судьбу; очень немногие готовы были подвергнуть себя и свои семьи подобному риску. В таких обстоятельствах очень соблазнительно скрыть собственную трусость, слившись хотя бы отчасти с официальной точкой зрения. Не было нужды говорить о «сионских мудрецах» — было достаточно согласиться с тем, что в евреях есть нечто зловещее, что они по крайней мере не заслуживают тревоги относительно их судеб. Нацистскому руководству удалось внушить подобное отношение к евреям большинству населения.

В представлении большинства немцев немецкие евреи перестали рассматриваться как соотечественники, исчезли последние следы солидарности; о евреях же в оккупированных немцами странах вообще никто не задумывался. Возобладало настроение пассивной уступчивости. Тем временем фанатики, не более многочисленные, чем прежде, приобрели особое значение. Среди гражданского населения и в армии находилось несколько сотен тысяч, возможно даже 2 млн. людей, которые воспринимали миф о заговоре со всеми вытекавшими отсюда убийственными последствиями и которые были готовы выдать всякого, сомневавшегося в этом мифе, службе безопасности (СД). Такое положение дел, хотя и не совпадало с идеалами Гитлера, позволяло ему спокойно уничтожать европейское еврейство.

То же в целом можно сказать и об организации, которая планировала и осуществляла уничтожение. И здесь истинные фанатики составляли меньшинство. На высшем уровне было достаточно преступных приспособленцев, для которых все это кровавое предприятие было просто средством вымогательства, грабежа и продвижения по службе. Среди сотрудников лагерей также было достаточно приспособленцев, предпочитавших спокойную и привилегированную жизнь в тылу опасностям и тяготам фронта; были и настоящие садисты, получившие возможность избивать и пытать людей. На всех уровнях оставалось немало обычных конформистов — людей, следовавших по пути наименьшего сопротивления, шедших туда, куда их вели, автоматически делавших то, что им приказывали. И все же несомненно, что всем этим людям нужен был предлог, какое-то оправдание, которое бы вдохновляло их на убийства, оставляя душу спокойной. В СД и СС на любом уровне были фанатики, готовые предоставить такое оправдание в виде мифа о всемирном еврейском заговоре.

Так этот старый миф, заново осмысленный Гитлером, стал частью идеологии самой беспощадной и активной группы профессиональных убийц во всей человеческой истории. Психоаналитик Бруно Беттельхайм обнаружил, что охранники из СС в Дахау и Бухенвальде были абсолютно убеждены в существовании всемирного еврейского заговора[Bettelheim. The Inlormed Heart. London, 1961, p. 226.]. Рудольф Гесс, комендант Освенцима, считал уничтожение евреев необходимым для того, чтобы «немцы и наши потомки были навсегда освобождены от безжалостных противников»; и если позже он пришел к выводу, что его деятельность была ошибкой, то лишь потому, что уничтожение евреев дискредитировало Германию и «приблизило евреев к их конечной цели» — мировому господству[R. Hoess. Commandant of Auschwitz. London, 1959, p. 153, 178.]. Для большинства членов СС миф о заговоре фактически был чем-то большим, чем идеология или мировоззрение, — это было нечто, овладевшее их душами, так что они были способны, к примеру, заживо сжигать маленьких детей, не ощущая ни чувства сострадания, ни чувства вины[Cf. Elie A. Cohen. Human Behavior in the Concentration Camp. Trans. M.H. Braaksma. New York, 1953, p. 273.]. Вожди нацизма именно этого и добивались. В октябре 1943 года Гиммлер заявил в Позене группе высокопоставленных эсэсовцев:

«Наш моральный долг перед народом — уничтожать людей, которые жаждали уничтожить нас. …Большинство из вас знают, что означает видеть груду из ста трупов, или пятисот, или тысячи. Пройти через все это и все-таки — за несколькими исключениями — остаться порядочными людьми — вот что закалило нас. Это славная страница нашей истории, которая никогда не была и не будет написана другими… «[L. Poliakov, J. Wulf. Das Dritte Reich und die Juden, S. 215.] Другие были еще откровеннее. В августе 1942 года Гитлер и Гиммлер посетили польский город Люблин, чтобы обсудить способы уничтожения евреев с местным начальником СС и СД австрийцем Одило Глобоцником. Когда, один из членов свиты Гитлера спросил, не стоит ли хоронить убитых евреев (а не кремировать), «потому что будущие поколения могут всякое подумать на этот счет», генерал Глобоцник ответил:

«Ну, господа, если после нас появится столь трусливое и прогнившее поколение, не способное понять, насколько благой и необходимой была наша работа, тогда, господа, весь национал-социализм напрасен. Напротив, следует установить бронзовые доски с надписями, что это сделано нами — имевшими смелость достигнуть этой гигантской цели». Гитлер согласился: «Да, мой дорогой Глобоцник, именно так и я думаю"[Trials of War Criminals before the Nurnberg Military Tribunal under Control Council Law № 10. Vol.I. U.S. Govemment Printing Office, Washington, p. 866 (deposition of Kurt Gerstein).]. Однажды эсэсовский врач Пфанненштиль (он был также профессором гигиены в Марбургском университете) посетил лагерь уничтожения в Треблинке. Лагерные сотрудники СС устроили банкет в его честь, и в ответной речи доктор сказал: «Ваша работа — величайший долг, долг полезный и необходимый… Глядя на трупы евреев, начинаешь осознавать величие вашей благородной работы"[Ibid., p. 870.].

Это программные слова, свидетельствующие об исключительном феномене. В середине XX столетия в центре цивилизованной Европы существовало огромное количество людей, в которых не осталось ни малейших следов того, что обычно называют совестью и человечностью. Эти инженеры геноцида занимались делом с радостью — и по сей день те из них, кто предстает перед судом, отнюдь не раскаиваются. Этот феномен, конечно, объясняется результатом воздействия многих факторов — и врожденного темперамента, и опыта детства, и позднейшего воспитания. И все же этим людям была необходима идеология, чтобы оправдать свои преступления, и эту идеологию они обрели в «Протоколах» и мифе о всемирном еврейском заговоре.

Образцы параллельных мест в «Протоколах сионских мудрецов» и памфлете М. Жоли «Диалог в аду».

Тексты из книги М. Жоли «Диалог в аду» цитируются по английскому переводу 1935 г. (левый столбец; в скобках указан номер страницы). «Протоколы», с указанием порядкового номера главы и страницы, цитируются по их последнему дореволюционному изданию (1917 г.). Пояснения в тексте взяты из статьи католического священника о. Пьера Чарльза и Вильяма Грейнджера Райяна «Изученные мудрецы Сиона» (альманах «The Bridge». N.Y., 1955, р. 159–188).