Джон Максвелл - Учитесь у великих

Разве не потребовалась Илие смелость, чтобы предстать перед лицом царя Израиля и сказать, что именно он виноват в постигших страну бедах? Илие потребовалась вся смелость, чтобы предложить Ахаву собрать вместе всех столь милых его жене Иезавели лживых пророков Ваала и Астарты в числе 850 человек на горе Кармил. Как нужно было верить в свою правоту, чтобы бросить им вызов – воззовите к своему богу, а тот пусть пошлет огонь на жертвенник. Илия даже насмехался над ними, когда лжепророки и кричали, и скакали, и кололи себя ножами и копьями в тщетной попытке совершить чудо!

Когда рабы Ваала потерпели фиаско, Илия продемонстрировал свою смелость. Всецело доверившись Господу, он возложил на алтарь тельца и дрова, а затем три раза обильно полил их водой. И он показал твердость своей, не знающей сомнений, веры, когда призвал Бога явить Себя, ниспослав огонь на жертву. Так и случилось – сошедший огонь поглотил не только тельца и дрова, но и всю воду, и прах, и даже камень. Это так потрясло народ Израиля, что он единогласно возгласил: «Господь есть Бог!» и тут же по приказу Илии предал казни всех лжепророков.

После того как Бог показал свою силу на горе Кармил, Илия стал ждать дождя. И Бог действительно его послал, причем в виде ливня и бури. Царь Ахав вскочил на колесницу и помчался в город Изреель, боясь потонуть в потоках грязи. Илия же, укрепившийся в своей вере в Бога, ограничился тем, что подобрал полы своей одежды, заткнул их за пояс и побежал впереди колесницы Ахава.

– В тот день Бог призвал меня, чтобы низвести с небес огонь, который поглотил жертву, и покарать лжепророков. Это был величайший день в моей жизни, – говорил Илия. – Вы должны понять: народ, отвернувшийся от Бога, узрил чудо на горе Кармил. Мне казалось, что он уже никогда не дерзнет отречься от Него. Мое сердце стремилось к одному – чтобы люди вернулись к истинному Богу.

Когда Илия произносил эти слова, его голос дрогнул, а затем стих, и какое-то время мы сидели в тишине.

– Когда я вернулся в Изреель, меня не покидало восторженное состояние. Господь призвал меня, дал мне этот дар и излил на меня Свое благословение! Он использовал меня в великом деле – и я смог выполнить его волю, – продолжал Илия. – И я полагал, что после этого все резко переменится и будет происходить только хорошее. Ведь я выказал свое повиновение Богу. Но прошло совсем немного времени, и все мои светлые надежды были разрушены.

Когда Ахав рассказал Иезавели обо всем, что произошло, в том числе и о смерти ее любимых лжепророков, – говорит Илия и плечи его сникают, будто под тяжестью воспоминаний, – Иезавель немедленно послала гонца, который передал мне, что она поклялась лишить меня жизни. – Илия опускает голову и закрывает ее руками. – Я-то думал, что дни гонений уже в прошлом и более не повторятся. Я считал, что теперь люди Израиля будут поклоняться одному единому и истинному Богу, но они этого не сделали. Я предполагал, что мое служение Богу всегда будет нести лишь мир и благо, но и этого не случилось. И вот я опять пустился в бега, – мрачно продолжает Илия. – Мужество покинуло меня. Через несколько дней я даже отослал от себя отрока-служку и пошел в пустыню, чтобы умереть в одиночестве. Вот так лучший из дней стал худшим. Я воззвал к Богу, возопил, что с меня довольно, что пусть лучше Он заберет к Себе мою душу.

Илия замолкает. И теперь я начинаю понимать, как это было мучительно – упасть с той высоты, на которую он вознесся. Не удивительно, что у него было такое чувство, будто он стерт в порошок. Но вот выражение лица Илии начинает постепенно проясняться. И он проникновенно произносит:

– Но никогда не следует забывать, что Господь любит нас и в худшие наши дни. И эту истину следует усвоить всем…

– Итак, я был сокрушен. Только что я был пророком Господа Бога Всемогущего, а теперь должен был бежать в пустыню, что лежит за городом Вирсавия. Я сел под можжевеловый куст. Мне хотелось умереть. Я чувствовал, что я ничуть не лучше, чем мои предшественники. Какая неудача! Я был так разочарован в себе. Но Господь не был разочарован во мне. И так же будет с вами.

Разочарование является следствием того, что реальность не соответствует нашим ожиданиям. Но у Бога не так. Невозможно, чтобы кто-то не оправдал Его ожиданий, потому что Бог знает все . Ведь Он всеведущ. Для Него не существует неприятных неожиданностей, которые так огорчают нас. Не нужно переносить свои разочарования на Господа. Он смотрит на нас другими глазами, видит нас иначе. Он любит нас и желает нам только наилучшего.

– И вот, когда я заснул под можжевеловым кустом в ожидании смерти, Бог послал Ангела, чтобы тот позаботился обо мне, принося мне воду и пищу. Мне следовало бы уже знать, что так оно и будет. Разве прежде Он не давал мне пищу, когда я был в нужде – сначала послав ко мне воронов, а потом – бедную вдову? И теперь пища, посланная через Ангела, вернула мне силы; я почувствовал такой прилив, что поднялся и пошел – и шел сорок дней и ночей, пока не дошел до горы Хорив, горы Божьей. Посему, когда вы чувствуете отчаяние, когда кажется, что вы потеряли все, обратите лицо свое к Богу, и Он позаботится о вас.

– Когда я пришел на гору Хорив, то забрался в пещеру, чувствуя себя совершенно одиноким. Мне казалось, что я остался единственным человеком во всем Израиле, который все еще сохранил веру в Господа. Так мне казалось. Но у Бога на этот счет были другие мысли. Он не позволил мне остаться в одиночестве, а предложил присоединиться к Нему, задав такой вопрос: «Что ты здесь делаешь, Илия?» И это все, что было нужно мне: я излил Ему свое сердце и Бог понял меня – пусть даже сам я не понимал ни себя, ни Его. До этого момента на горе Хорив мне казалось, что я понимаю Бога и знаю пути Его. Когда Он ниспослал огонь на горе Кармил, я думал: «Вот оно – истинное произволение Господне!» По наивности своей мне казалось, что Он всегда будет именно так проявлять свое присутствие – посредством Своего всемогущества. Но в тот день Он не проявил себя ни могучим ветром, ни землетрясением, ни даже огнем. Он говорил шепотом.

И Бог преобразил мое горестное одиночество, чувство опустошенности и жалости к себе совсем в другую форму одиночества – в самодостаточность и готовность принять все, как есть. Тогда, на горе Кармил, Бог явил свое присутствие всему народу. А на горе Хорив Он явился лично мне. На горе Кармил Бог устроил своего рода яркое представление – и предназначено оно было не для меня, а для всех прочих. На горе же Хорив Он открылся только мне одному.