Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.

Диссертационные диспуты, как докторские, так и магистерские, на протяжении всей эпохи действия Устава духовных академий 1869 г. привлекали интерес не только высшей церковной иерархии и местного священства, но и представителей светской науки, образованной и простой публики. Так, в удаленный от Москвы Сергиев Посад приезжали архиереи, иногда даже несколько – митрополит Московский, викарии, бывшие в Москве проездом архиереи других епархий, ректоры Московской и Вифанской ДС, архимандриты московских монастырей и протоиереи соборов, светские лица, интересовавшиеся духовной ученостью, и публицисты. Наряду с ними приходили наместник лавры архимандрит Антоний (Медведев) и некоторые представители образованной братии. Посещали диспуты и студенты и, хотя им было запрещено задавать вопросы и делать какие-либо комментарии к происходящему, громкими аплодисментами, увлекающими всю публику, «оживляли» обстановку. Преподаватели и студенты МДА вспоминают, что завсегдатаями диспутов были: протоиереи В. П. Нечаев, И. Г. Виноградов, П. А. Преображенский; бывшие члены корпорации: Н. К. Соколов, Н. П. Гиляров-Платонов; отчасти связанные с богословием: Ю. Ф. Самарин, Н. П. Аксаков, М. П. Погодин, П. И. Мельников и др. Святитель Иннокентий хотя и приезжал, но участия в диспутах не принимал [1137]. Это было слишком необычно для старых духовных школ, нарушало серьезность дискуссии, заставляло диспутанта и оппонентов обращать внимание не только на существо аргументов, но и на удачную форму их изложения, иногда провоцировало неоправданную остроту фраз, то есть чересчур «популяризировало» богословскую науку, лишая ее благоговейного покрова. Соблазняло и публичное ниспровержение авторитетов [1138].

Не все ординарные профессоры смогли выполнить суровое условие Устава 1869 г., выйти на защиту и получить требуемую степень. В СПбДА подтвердить свои ординатуры докторской степенью удалось лишь троим: И. В. Чельцову, И. А. Чистовичу, Е. И. Ловягину. В МДА из семи ординарных профессоров на момент введения нового Устава (ректор имел докторскую степень) защитили докторскую диссертацию четверо: инспектор академии архимандрит Михаил (Лузин), П. С. Казанский, С. К. Смирнов, В. Д. Кудрявцев-Платонов. Ординарный профессор МДА протоиерей Ф. А. Сергиевский, оставив службу в академии, был назначен ректором Вифанской семинарии (для семинарского ректорства было достаточно степени магистра), хотя вплоть до 1875 г. преподавал в академии «по приглашению» пастырское богословие и гомилетику [1139]. На тех же условиях читал лекции до конца 1875 г. уволенный на пенсию по возрасту профессор словесности Е. В. Амфитеатров [1140]. Профессор Д. Ф. Голубинский с упразднением ординарной кафедры физико-математических наук стал экстраординарным профессором естественно-научной апологетики. В КДА докторскими степенями подтвердили свои ординатуры Д. В. Поспехов, И. И. Малышевский, В. Ф. Певницкий, К. И. Скворцов. О. ректору и прочим профессорам этого сделать не удалось. В КазДА из пяти ординарных профессоров (ректор академии архимандрит Никанор (Бровкович) имел докторскую степень) защитили докторские диссертации трое: П. В. Знаменский, И. Я. Порфирьев, М. Я. Красин. Ординарные профессоры КазДА И. П. Гвоздев и Н. П. Соколов не представили требуемого сочинения: И. П. Гвоздев скончался в 1873 г., Н. П. Соколов оставил в том же году службу.

В целом публичная защита научных сочинений имела положительные результаты: во-первых, «возбудила замечательную энергию… в духовно-ученом сословии», во-вторых, общество перестало упрекать духовные школы в замкнутости и считать их гнездом схоластики, в-третьих, присутствие на ученых диспутах представителей разных групп общества не могло не развивать более серьезного и осмысленного отношения к богословским вопросам [1141]. Последнее было особенно важно при отношении к вопросам религии в образованном обществе в 1870‑80‑х гг. Необходимость представлять на аттестацию конкретные научные труды заметно пробудила ученую деятельность преподавателей.

Но новые формы научной деятельности духовных академий – обязательная публикация, публичная защита – выявили проблемы, и довольно серьезные. Вопрос о соответствии набирающей силу богословской науки православной традиции был непраздным. Разрешение 1867 г. духовным академиям выписывать из-за границы научную литературу и периодику без цензуры существенно расширило горизонт преподавателей академий и пополнило библиотеки современными иноконфессиональными исследованиями в разных областях. Необходимость представить докторскую работу в течение трех лет не давала возможности ординарным профессорам, не имевшим готового подходящего сочинения, тщательно и взвешенно оценивать новые идеи и выводы, как собственные, так и почерпнутые из серьезных западных трудов. Кроме того, научное исследование подразумевало беспристрастность автора и право ставить любые вопросы, если они содействуют выяснению истины, но этим правом надо было учиться пользоваться. Адаптация научно-критических методов православным богословским сознанием, синтез церковного опыта богословия с рациональными научными методами ставили задачи, требующие решения.

Первые магистерские диспуты состоялись лишь в 1873 г. В этом году состоялось два магистерских диспута: в СПбДА – выпускника того же года Н. А. Скабалановича, в КДА – приват-доцента С. А. Терновского. В 1874 г. публично были защищены еще три магистерские диссертации: в МДА – приват-доцентом Н. Ф. Каптеревым, в КДА – приват-доцентом М. А. Олесницким, в КазДА – приват-доцентом П. А. Милославским [1142].

К магистерским диспутам готовились очень тщательно, боясь опорочить академию и богословскую науку. В МДА первый магистерский диспут, выпавший на долю недавнего выпускника, приват-доцента Н. Ф. Каптерева, стоил немало сил и самому диссертанту, и ректору академии протоиерею Александру Горскому. Сочинение «Светские архиерейские чиновники в древней Руси» получило положительный отзыв Е. Е. Голубинского, было напечатано, составлены тезисы, речь. Но протоиерей Александр Горский чрезвычайно волновался перед первым «выходом в свет», по которому будут судить и о духовной науке, и «как это новое дело поставлено в нашей Академии». Поэтому он заставлял диспутанта перепроверять все источники, речь и тезисы, исправляя все, что может вызвать недоумение, непонимание, ненужные вопросы.

Несколько раз речь диссертанта была заслушана самим о. Александром и теми членами корпорации, которые разделяли его волнение [1143]. Диспут прошел успешно, к общему утешению корпорации, а гости констатировали, что молодые академические силы свидетельствуют о перспективах богословской науки.