Франсуа Брюн - Расслышать умерших

Все это противоположно закону любви, принятия на себя чужого испытания и страдания, когда каждый призван очистить хоть немного в себе самом карму другого человека.

Рамакришна, без сомнения, все это понял, потому что однажды попросил у своего будущего ученика, все еще противившегося обращению, разрешения самому прочесть за него молитвы о его обращении [489]. Но Рамакришна прочел Евангелия и медитировал над ними.

Я ограничусь здесь тем, что приведу один-единственный пример этого глубоко таинственного механизма. Речь пойдет об одном из крупнейших мистиков нашего времени – Робере де Ланжеаке. Настоящее его имя аббат Делаж, он был более двадцати лет профессором догматического богословия в известном семинаре в Лиможе. Хотя он прилагал максимум усилий, чтобы остаться незамеченным, кое-что из его удивительного опыта все же проступило на свет в его редких признаниях и стало известным. Например, однажды у него вырвалась такая фраза: «По-настоящему хорошо молиться можно только в экстазе». С ним такое случалось довольно часто, о нем рассказывают:

«Мы видели, как он замирал, словно парализованный, глаза закрыты, рука поднята для жеста отпущения грехов. Очень долгая пауза, ожидание, затем, придя в себя и ничему не удивляясь, он продолжал… Однажды, настаивая на том, что для полного единения с Богом нужна предельная чистота: “Неужели вы хотите,” – слова словно застряли у него в горле, так что за ними следовала получасовая пауза, после чего он продолжил незаконченную фразу: “чтобы Господь Бог соединился с не очистившейся душой?” Но его молчание было красноречивее многих речей. Мы прикоснулись к святости, к трансценденции в Боге» [490].

Только не подумайте, что речь здесь идет о каком-то шарлатане или псевдомистике. Чтобы убедиться в обратном, достаточно внимательно прочесть целиком то небольшое анонимное предисловие, из которого я только что привел две цитаты. Но теперь обратимся уже к самим его текстам, к тем отрывкам, которые меня особенно заинтересовали. Слова здесь полнозвучны и полновесны.

Кому-то, обратившемуся к нему с просьбой помочь ему научиться любить, он пишет:

«Мне кажется, что я слышу внутри себя предупреждение о каждом вашем даже малейшем усилии. Я тотчас же получаю разрешение молиться и чувствую это. В этом есть какая-то малая тайна. Я думаю, что должен был вам о ней рассказать, чтобы вас вдохновить на дальнейшие усилия». Итак, он уточняет далее свою мысль: «Как же нужно почитать, любить и слушать этот Божественный Дух! Как нужно быть Ему послушным! Затем, когда мы достигнем обожения, то обожение произойдет с Ним и через Него. Сколько в этом тайны. Как это подлинно и глубоко; я осмелюсь добавить: упоительно. Мы живем с Ним в движущейся к святости душе. Работаем там с небесным миром и радостью. Орудие и работник составляют тут единое целое; и в то же время нужно, чтобы и тот, и другой работали именно так и именно там, где они и работают. Они ли приходят к душе или душа приходит к ним, как бы ногами такой работы? Я не знаю. Скорее, второе…» [491]

Вы, наверное, уже заметили, что тут говорится не о спасении, дарованном извне. Вот, пожалуй, еще более красноречивый отрывок:

«Мне кажется порой, что душа моя служит местом встречи других душ – иногда знакомых мне, иногда, незнакомых, – с Господом Богом. Там Он входит с ними в единение. Почему? Как? Этого я не знаю. Иногда я узнаю об этом внутренним зрением, которое есть чистое познание. Но порой, когда Иисусу это угодно, я удостаиваюсь участия в Его брачной радости Жениха. Что происходит в той душе, с которой во мне соединяется Иисус? Существует ли гармоническое соответствие того, что она испытывает, с тем, что я ощущаю в глубине своего духовного сердца?» [492]

Подобная гармония, или заразительность, еще яснее выражены в другом месте:

«Когда искушение вернется, попросите Господа Бога запереть вашу волю в моей». Или еще: «Ваша воля заключена в моей, как ребенок в животе у матери» [493].

Вот это, я думаю, и есть подлинный «механизм» Искупления. Но Западная церковь не очень хорошо знакома с этой традицией. Одни только мистики на собственном опыте находят и нащупывают ее.

Поскольку мы все члены Тела Христова, мы, как члены, пригнаны один к другому, как части одного целого, и не только мы, но и вся Вселенная вместе с нами погружена в Тело Христово, за пределами пространства и времени. Что же удивительного тогда в том, что воспоминания или даже стигматы того или иного человека украсят иногда поверхность нашего сознания или даже наше тело?

В этом вся тайна «общения святых», столь фантастическая тайна, что наши бедные западные церкви не осмеливаются поверить в нее во всей полноте, хотя и сохраняют в своем словаре это выражение, уже утратившее там свой смысл.

В наши дни к этой интуиции нередко приходят ученые. Например, Дэвид Бом, профессор Колледжа Бирбек в Лондоне. Однажды в ходе семинара он прибегнул к аналогии голограммы, чтобы понятнее показать, как нужно пытаться понимать Вселенную; один из его учеников, видя, какие далеко идущие следствия можно вывести из его теории, решил проверить, до каких глубин доходит мысль учителя:

«Вы утверждаете, если я Вас правильно понял, что ваша мысль составляет часть моего собственного сознания и становится поэтому частью моей мысли, и это либо полностью, либо частично меняет уже и мою мысль». И Дэвид Бом просто добавил: «И vice versa. И наоборот» [494].

Естественно, я не претендую на то, что в этой перспективе все вопросы уже разрешены. Вопросов остается множество, многие страдания и болезни все еще скандально необъяснимы, еще много загадок. Сам собой здесь сразу напрашивается такой вопрос: что становится с теми, кто даже во второй жизни так и отказывается ступить на путь любви?

В «Диалогах с ангелом» мы читали, что ада нет, что даже Люцифер, «носитель света», будет искуплен [495]. Пьер Моннье, Ролан де Жувенель и другие проводят, скорее, ту мысль, что Бог не насилует ничью свободу. Они утверждают, что последним милосердием, какое Бог может оказать тем, кто последовательно отказывается любить, будет позволить им возвратиться в небытие. Это и есть, утверждают они, смерть вторая , о которой неоднократно говорится в Писании [496].

И лишь в одном можно быть уверенными: в любви Божией.

Неизвестность поджидает нас не с той стороны занавеса, она связана с нашей свободой.

Теперь мы будем вглядываться уже не в Зло, а в Добро, встретятся нам тут уже знакомые персонажи. Во многих сообщениях, полученных из мира иного, фигурирует слово «ангелы»: этим термином там обычно обозначают умерших, достигших определенной степени эволюции и уже ставших способными нам помочь. Авторы таких сообщений говорят об этом подробно и определенно. Так что никаких сомнений по этому поводу уже не остается. Некоторые утверждают, что у них это слово никогда и не имело никакого другого смысла, что в мире ином они никогда не встречали «ангелов» в привычном нам значении этого слова. И все же, самые весомые авторы подобных сообщений, те, которым я больше всего доверяю, так как считаю, что они-то как раз значительно продвинулись на шкале духовной эволюции, такие авторы утверждают, что существуют духовные существа, никогда не жившие ни на нашей, ни на какой другой планете; что они никогда не были «воплощены» на том уровне, на каком существует наша материя; и это вовсе не значит, что они вообще бестелесны, нет, просто с момента сотворения они сразу пребывали в теле славы, сотканном совсем из другой материи, чем наши с вами тела.