Артур Пшибыславски - Пустота – это радость, или Буддийская философия с прищуром третьего глаза

Невозможно узнать, какими являются вещи независимо от познания, и существуют ли они в этой независимости. Чтобы знать это, их нужно познать. Этот факт нельзя недооценивать. Также нет смысла говорить о вещах, якобы независимых от познания, ведь как их познать, не познавая? Даже если они существуют, то именно в их независимости от познания мы их познать не можем — они же от него независимы. Буддийский философ смотрит на тот же мир, что и остальные, но отличается пониманием статуса воспринимаемого. Он утверждает, что воспринимаемый мир и ум неразрывно сплетены, и потому мы никогда не узнаем, выглядел бы мир, который нами не воспринимается, таким, каким мы его видим сейчас. Утверждение, что мир остается таким же, даже когда мы его не воспринимаем, так же легко привести в доказательство, как и то, что мухи есть везде.

Частый упрек, возникающий из-за непонимания сути вопроса, звучит так: «Ведь мир не исчезает, когда я закрываю глаза, и не появляется, когда я их открываю». Конечно, нет, потому что и сам упрек предполагает непостижимую, как мы уже говорили, уверенность в том, что должно происходить с миром, когда он не воспринимается, — уверенность, что его нет, когда его не воспринимают. Как мы узнаем, что его нет, если в данный момент нет восприятия? Другой вариант упрека звучит так: «Ведь стул, на котором я сижу сегодня в этом зале, это тот же самый стул, на котором я сидел неделю назад. Он ведь не исчез, пока я отсутствовал, чтобы появиться в ту минуту, когда через неделю я открываю дверь в зал. Впрочем, я могу выйти из зала и послать друга, чтобы он на него посмотрел и подтвердил, что стул существует, несмотря на то, что я его не воспринимаю». Во-первых, друг подтвердит лишь то, что стул существует только как воспринимаемый им, а значит, снова о нем нельзя сказать ничего независимого от восприятия. Во-вторых, факт, что я могу судить о стуле, который хранился неделю без меня, означает, что стул познается, и его существование я доказываю в рамках моего познания, необязательно чувственного. Недоразумение лишь в том, что восприятие мы понимали как осмотр глазами, а это значительно сужает познание. Философия вовсе не собирается никого убеждать, будто мир исчезает, когда мы его не познаем, это утверждение равно необоснованно, как и приговор о том, каково бытие само в себе. В обоих случаях мы заходим слишком далеко, авторитарно высказываясь о происходящем вне зависимости от познания. Следовательно, утверждение, что мир — это только ум, в конечном итоге достаточно скромный и безопасный тезис. Мы можем говорить лишь о том, что познаем, а не о том, что делается абстрагированно от познания. Мы никогда не узнаем, как выглядит мир, которого никто никогда не познал, что, наверное, не является необычайным и революционным тезисом. Либо иначе — мир, который мы познаем, является познаваемым нами миром, и ничем больше. В частности, он не является миром самим в себе, независимым от познания. Кто в таком случае предлагает более странные тезисы: буддийская философия, говорящая, что от познаваемого мира неотделим познающий его ум, или ее оппоненты, утверждающие, что познают вещи такими, каковы они сами в себе, абстрагируясь от факта, что они познаются? Вещи есть, но они познаются нами; именно мы познаем, что они есть: собственно то, что они существуют и познаются.

Следовательно, мир есть конструкция ума. Она сооружается не только посредством проецируемых вовне концепций и самого механизма восприятия, но и через эмоции. Обычно мы определяем эмоции как нечто важное, потому что, едва появившись в уме, они диктуют нам, что делать; с другой стороны, мы недооцениваем их влияние на окружающую реальность, считая их проявлением нашего внутреннего мира, с которым внешний мир якобы не связан. Но принятые нами всерьез, эмоции быстро становятся внешней реальностью. Это легко заметить на таком примере.

Представим себе, что у меня есть девушка (кто не любит помечтать?) и я немного, совсем чуть-чуть, в границах разумного, ревнив. Не то чтобы я ее не уважал, вовсе нет! Просто иногда хочется быть уверенным, что все в порядке, — так, для полного спокойствия. Ой! Как раз это я хотел сказать о своем друге. Ведь это у друга есть девушка, которую он немного, в границах разумного, ревнует. Не то чтобы он ее не уважал, вовсе нет! Просто иногда ему хочется быть уверенным, что все в порядке, — так, для полного спокойствия. К тому же, как известно, — не ревнует, значит, не любит. Поэтому я проверяю, ну то есть друг проверяет, во сколько моя, или точнее его, девушка заканчивает работу — предположим, в три часа дня. Пройти от работы до остановки занимает пять минут. В четверть четвертого приезжает трамвай, на котором до дома еще пятнадцать минут. Значит, в половину четвертого она должна быть дома. Сейчас уже пять, а ее все еще нет. Значит, у нее есть причина, более важная, чем я, точнее, чем мой друг. Легко догадаться, что это за причина. Она красивая и умная… кажется, женщины предпочитают другую последовательность, ну тогда умная и красивая, а в офисе у нее работают не только женщины. А, пришла наконец! Я даю ей шанс честно признаться и с невинным видом спрашиваю: «Где была, любимая?» «День сегодня такой замечательный, прошлась пешком», — отвечает она, а я совершенно сокрушен. Могла бы постараться придумать что-нибудь более убедительное. Она же выбрала самую примитивную отговорку. Так любой скажет! Сообщаю ей, эх! друг сообщает, что обо всем догадался, и выдает правдивую версию событий, а также описание подозреваемого. Она возражает, но только ухудшает дело, добавляя к подлому обману очередную отчаянную ложь.

На следующий день в поисках доказательств ее гнусного обмана, я жду в кустах с биноклем, возле трамвайной остановки, от которой она едет с работы домой. К несчастью, бдительный взгляд девушки разоблачает мое присутствие, когда неожиданный порыв ветра внезапно срывает листву, открывая меня, сидящего в засаде. И хотя я как ни в чем не бывало объясняю, что открыл в себе страсть к орнитологии и изучаю популяцию Upupa epops [21] Употребление латинских названий может значительно усилить доверие к нам. А кроме того, Upupa epops звучит гордо, в отличие от обычного удода. , которые как раз гнездятся и кормятся вблизи трамвайных остановок, девушка не верит, и вечер проходит в молчании. Таких вечеров будет много, потому что какова любовь, такова и ревность, а любовь моя велика.

Однажды, выходя с работы, моя девушка принимает предложение от знакомого попить кофе. Ей не хочется возвращаться домой так быстро, ведь там ее ожидает очередной скандал. Вполне можно позволить себе разок сходить в кафе, думает она. И через полчаса беседы отмечает: напротив сидит приятный мужчина, который не напрягается, оказывает внимание, шутит. Возникает яркий контраст между обезьяночеловеком, ждущим дома, и коллегой с работы. Ничего странного, что мысль о возвращении домой становится все более абстрактной и вся история может закончиться сменой адреса моей девушки, или уже экс-девушки. Что же в такой ситуации скажу я? Не скажу, а победно крикну вместе с другом: «Я так и знал! Уже два месяца назад все знал! Я это предчувствовал с той минуты, как ты ко мне переехала!»