Владимир Шутов - Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее

Две стороны человеческой природы (тело и дух) до сих пор продолжают противопоставляться друг другу. Многие проявления тела рассматриваются либо как негативные, либо как требующие заметного ограничения. Так, сильные телесные радости в большинстве случаев квалифицируются как греховные, а самозапреты на эти радости – как великие победы духа. Отречение от многих земных радостей и даже уход от мира считается надежным способом приближения к личному спасению. Монашество рассматривается как божественное избранничество, хотя многие современные служители церкви нередко мало чем отличаются от мирян.

В целом понятно, почему возникли явления такого рода. Они, по сути, зародились еще в период его становления. Ведь, как мы уже говорили выше, христианство оттолкнулось от двух основных источников, от иудаизма и буддизма. Можно даже сказать, что оно возникло как симбиоз основных идей этих учений. Но если мы вспомним, что иудаизм и буддизм возникли как контррелигии ведизму, причем, что крайне важно, возникли с выставлением контридей с двух принципиально различных теологических платформ, то в значительной мере сумеем объяснить очень многое из того, что мы называем нестыковками христианского учения. К ним можно причислить и противоречивый характер ряда установлений, и их многозначность, расплывчатость понимания и указание не невозможность полного проникновения в их сущность. Ведические идеи представлены в христианстве только в опосредованном виде, главным образом вследствие распространения христианства на некогда обширных ведических территориях.

Иногда может показаться просто удивительным, как при таких «начальных» условиях христианство смогло более или менее сохранить свою целостность, смягчить нестыковки и противоречия диалектикой многочтения, стать самой «паствонаполненной» религией. Определяющую роль здесь сыграл общий цивилизационный подъем, который испытали страны Западной Европы в конце Средневековья, подъем, позволивший им стать не только лидирующими странами, но распространить это учение во многих странах мира. Поскольку же христианство как из буддизма, так и из иудаизма взяло немало позитивных идей, то это придало ему дополнительные силы. Определенную роль сыграло и то, что при своем распространении вширь оно пропитывалось существующими там идеями, приспосабливаясь к местным условиям.

В итоге христианство стало носителем целого ряда позитивных идей. Если рассматривать их социальную значимость, то к такого рода идеям бесспорно принадлежат следующие:

1. Идея миролюбия (несмотря на средневековую и последующую агрессивность ряда христианских государств).

2. Пропаганда всеобщей доступности приобщения к христианской вере любого человека, независимо от его социального статуса, национальности и др.

3. Выставление благой личной цели (достижение рая) с выдвижением на передний план соответствующих этой цели нравственных установлений.

4. Утверждение догмата о вечности существования души. Очень заманчивая с социологической точки зрения идея, поскольку она, с одной стороны, призывает к ответственности за земные деяния, а с другой – говорит о бесконечности индивидуальной жизни.

5. Призыв к развитию индивидуального духа и к самосовершенствованию.

6. Идея благости самоограничения (хотя в концентрированном виде эта идея приводит к идее благости ухода от «прелестей» земного бытия).

Основные постулаты христианства, изложенные в Евангелии, позволяют сделать вывод о том, что возникновение христианства заключает в себе большой исторический смысл. Приход Иисуса Христа в Иудею и его попытка распространить первоначально именно там свое учение можно рассматривать как попытку внести исправления в теологические и нравственные установления древнего населения этой страны. Причем, согласно Евангелию, Иисус Христос пришел ко вполне определенному народу, а не ко всем без исключения народам земли.

Но как все это следует понимать сегодня? А понимать, видимо, следует так. Иисус Христос был послан Высшими Силами ко вполне определенному народу для того, чтобы предоставить им средство для исправления, предназначенное прежде всего для них самих. Как было показано выше, иудаизм возник примерно в середине второго тысячелетия до н. э. как контррелигия ведизма. К моменту прихода Иисуса Христа, по-видимому, появилась возможность для реализации такого замысла. Ведь, как было также показано выше, иудеи ведут свое происхождение от древнего арийско-русского мира. А все арии-русичи считали себя сынами богов. Так что приход Иисуса Христа в район Палестины можно рассматривать как средство исправления-спасения хотя бы части этой «сыновьей крови богов», как средство возвращения их в прежнюю божественную сферу. Именно Иисус Христос пытался указать древним иудеям дорогу их спасения-обновления, приобщения к истинному Небу. Однако такая прямая попытка не удалась. Иисус Христос был отвергнут, причем, согласно Евангелию, был отвергнут не только римской властью, но и самими иудеями, хотя осужден на казнь именно римским наместником.

Только после этого началось распространение христианства среди других народов. Теперь им было передано новое учение, учение, которое представляло собой одну из дорог восшествия человеческой души в горний мир. Дорога, разумеется, не единственная, но от этого не менее благодатная. Вот она – глобально-историческая сущность прихода христианского учения на признаваемую теперь уже грешную землю, прихода уже к грешным людям. Многие последующие дополнения в христианстве были связаны с дальнейшим распространением его среди различных народов, с организацией церковной деятельности. Поэтому не они определяют его первозданную фундаментальную суть.

В связи с этим значение христианства может быть понято намного шире. Христианство есть действенный лекарь, есть как бы первый крупный шаг на пути выздоровления многих «оступившихся». Поэтому его вполне можно считать религией исправления, причем исправления уже не только иудеев, но и многих других народов мира. Сам Иисус Христос говорил, что он пришел врачевать больных, а не здоровых. Такое всемирно-историческое понимание христианства кажется автору наиболее правильным. По крайней мере, оно лучше всего укладывается в общую диалектику истории человечества.

В связи с этим еще на одном моменте нельзя не остановиться. До сих пор в головах многих верующих тех или иных религиозных учений продолжает жить мысль, что горний мир создан так, как заранее предписывает им это их «родная» религия, и что человек при его земном существовании никак не в состоянии воздействовать на этот горний мир и на его последующую динамику. О подобного рода динамике многие религии вообще предпочитают умалчивать. Автор настоящей книги позволит себе усомниться в абсолютной истинности последнего утверждения. Он полагает, что мысли, душевные порывы, взлеты и падения духа, большие наслаждения и большие мучения и еще многое-многое другое, что сопровождает земное человеческое бытие, также участвуют в ряде явлений горнего мира, а возможно, и в какой-то степени формирует его динамику. В какой степени осуществляется все это – другой вопрос. Здесь же речь идет о принципиальном подходе к данной непростой проблеме. Автор полагает, что как порождаемые земным миром духовные сущности, так и наши человеческие представления о горних мирах и их обитателях могут создавать в этих мирах соответствующие этим представлениям и порождениям «ответные» горние сущности и формы. Причем, в какой мере эти сущности и формы будут заселять высшие горние или низшие миры, в значительной степени будет зависеть от самих людей, генерирующих соответствующие представления и порождения.