В. Малягин - Преосвященный Зосима, епископ Якутский и Ленский. Книга памяти

Так началась наша переписка... [2] Письма Игоря Давыдова к Т.Н. Соломахо целиком публикуются в Приложении к этой книге.

Время первоначального воцерковления – прекрасное, но по-своему очень сложное. Мучают такие проблемы, которые потом выглядят смешными. Например – как обращаться к собеседнику. И самое удивительное: по его письмам я чувствовала, что он ощущает и понимает даже эти проблемы. И это было для меня удивительно, походило на чудо Божие.

Вскоре мне удалось снова вырваться в Лавру. На этот раз я привезла с собой двух своих сыновей, рассчитывая, что и они обратятся к Богу также быстро, как это получилось у меня. Мой расчет не оправдался, у сыновей был свой путь...

Поездка состоялась осенью, а вскоре послушник Игорь был пострижен в иноческий образ. Но еще до пострига я получила его письмо, в котором он утешал меня в ответ на мои жалобы: «Если с ребятами твоими сразу не получилось – это ничего, не все получается, как нам хочется. Ведь и для взлета нужен разбег, а в духовной жизни все еще сложнее. И здесь молитва матери может очень многое. Проси Господа и Пречистую Его Матерь – Она наша Заступница, может Сама "взыскать и спасти погибшее"».

После его пострига на Рождество я приехала в Лавру, к своему духовному отцу, но увидеться с монахом Зосимой не смогла – он был в затворе, они это называли «перебаливает после пострига»...

Тогда у меня по мирским меркам было все: родители, семья и дети, замечательная работа (я преподавала в техникуме, меня очень любили мои студенты). Но после первых поездок в Лавру и его писем я вдруг ощутила, что здесь, в Лавре, я наконец нашла свой настоящий дом и настоящих родных...

И у меня было желание бросить все и улететь в этот новый духовный дом. Человеком я всегда была целеустремленным, послевоенное поколение (мы все готовили себя к подвигу!), а потому я даже не умела плакать. Но когда он меня провожал – вынес большую сумку с продуктами, а потом долго смотрел вслед – у меня непрерывно текли слезы. Но эти слезы были не слезами скорби, а слезами радости и внутреннего очищения.

Поэтому я могу сказать, что именно он научил меня плакать обычными человеческими слезами...

Ирина Клиндухова:

Мы познакомились в 1988-м, когда они поступали в семинарию. Тогда я еще не думала, что выйду замуж за Виктора Клиндухова, относилась в суженому просто как к одному из знакомых. Друзья его относились ко мне так же, не без любопытства, конечно. Игорь же со мной разговаривал очень серьезно и уважительно, как с будущей женой своего друга, чем меня сильно смущал. Но вскоре все встало на свои места.

В гостях у семьи Клиндуховых

Мы поженились, и близкие мужу люди стали друзьями и мне. Прежде всего это были будущие владыка

Зосима и иеромонах Никон, тогда еще Костя Пашков. Была интересная закономерность: у всех троих дни рождения следовали друг за другом с интервалом в две недели.

Ребята учились в семинарии, у нас рождались дети. Общения были частые, радостные и содержательные. Беседовали, рассуждали, делились мыслями.

Потом друзья стали послушниками, монахами, ушли с батюшкой Алексием в Данилов монастырь. Видеться стали редко, но внутренне остались рядом, как и сейчас, когда они оба уже отошли ко Господу.

Отец Зосима уже тогда выделялся своей цельностью и масштабностью, надмирностью какой-то – даже в частностях, в мелочах. Никаких обид, претензий, тени высокомерия не было.

Но знала я его грозным и непримиримым, когда речь шла о людях, предавших Бога ради своей выгоды, относящихся пренебрежительно к святыням. Наше же общение с ним было спокойным, теплым, поднимающим...

У схимонахини Анны (Тепляковой). 1995 г.

Игумен Евграф (Меметов):

Люди того времени отличались цельностью. Они понимали, что делают и зачем. У нас говорят, что даже стены лаврские исправляют и направляют человека. Сама среда, сама близость к Преподобному Сергию «переплавляет» личность, и из сердца уходит постепенно мирская шелуха.

У Игоря Давыдова этот процесс очищения (для многих весьма болезненный) проходил легко еще и потому, что сам он был человеком мягким и искренним.

Его влекли святыни, он перед ними благоговел. Интересовался старчеством, много читал об этом и часто говорил. Он легко впитывал знания и, в то же время, усваивал их творчески.

Почему я говорю о творчестве? Да потому, что и вся христианская жизнь по сути своей есть творчество. Нельзя ведь воспринимать христианство только как учение, набор правил. То есть, можно, конечно – но ничего хорошего из этого не получается. Чтобы христианство стало твоей жизнью, именно твоей – ты должен творчески пережить, переварить все полученные знания. И тогда у тебя появляется возможность войти в иную жизнь...

Даже сама молитва является творчеством. У епископа Феофана Затворника есть удивительное замечание о том, что к молитве надо подходить творчески. Что это значит? А это значит, что любая, самая простая наша мысль о Боге – уже является молитвой...

Духовное творчество – это не просто писать иконы или духовные стихи. Духовное творчество – это особое видение мира. И такое редкое видение было у владыки Зосимы.

Владыка Зосима:

Я приезжал в Псково-Печерский монастырь, когда уже стал насельником Троице-Сергиевой Лавры. Отец Иоанн, конечно, был уже старенький, но еще бодрый. И никогда не забыть ту любовь, которая из него сквозила.

Я был тогда молодым человеком, совсем недавно прочитал житие преподобного батюшки Серафима, а тут – вот он, живой старец перед тобой. И постепенно в моем сознании образ отца Иоанна как-то слился, переплелся с образом преподобного Серафима Саровского. Та же теплота, та же сердечность, та же любовь. И я понял, что именно таким должен быть настоящий монах...

Есть такое выражение: человек никогда не станет верующим, пока не увидит отблеск веры в глазах другого человека. Для меня этот «отблеск веры» в глазах батюшки Иоанна значил очень много. Именно наши встречи с батюшкой побудили меня в выборе жизненного пути, укрепили меня на этом пути, привели по-настоящему в Церковь. Ведь желаний-то у нас в головеи в сердцах бывает немало, особенно когда мы молоды. Но для того чтобы доброе желание стало жизнью, нужна поддержка. И такой поддержкой стало для меня общение с батюшкой Иоанном.

Успенская площадь Псково-Печерского монастыря