протоиерей Георгий Бреев - Радуйтесь!

Пасхальное Богослужение начинается во тьме. Священники вместе с верующими идут Крестным ходом. Все поют: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». Потом эта радость вносится в церковь, мы становимся свидетелями величайшего события – восстания Господа и Спасителя из Гроба. В Его лице преодолена смертная природа человека, Он является родоначальником нового человечества – Новым Адамом.

В это время вся церковь бывает объята светом, торжеством, пением: «Христос воскресе!» Затем мы, священнослужители, идем по храму и приветствуем всех этой благой вестью. А молящиеся отвечают: «Воистину воскресе!» В эти слова как бы вкладывается весь смысл Богослужения, его таинственной силы. И они не могут произноситься формально, а наполняются внутренним чувством.

Это основа всех надежд и упований наших. Празднование Пасхи сорок дней показывает их полноту, широту, глубину. И каждый воскресный день потом – тоже малая Пасха, возобновление переживания Христова воскресения, явившегося завершающим событием в Его земной жизни и в Его Церкви.

– Вы испытывали радость, когда впервые встречали Пасху?

– Я крестился уже взрослым – в 18 лет. Крещение открыло мне подлинный Божественный мир.

Подсознательно я чувствовал, что он есть, но думал, будто его надо где-то искать. А он, оказывается, присутствует в нас самих, дан нам Богом непосредственно. Мы рождаемся в Церкви и живем в ней.

Пришло время Пасхи. Она воспринималась мною как праздник некой победы. Вера наша имеет завершающий, кульминационный всплеск переживаний, когда она воочию может явить свою славу, торжество – в Богослужении, в обличии храма. Это переживание обогатило меня духовно. Я понял, что вера сама по себе есть некий акт торжества.

Тогда, в середине 50-х годов, считалось, что вера – достояние людей в чем-то духовно убитых, потерянных. Это сознание тогда внедрялось. Было господство государственного атеизма.

Но когда человек входит в Церковь, то каждый праздник приносит ему особое переживание духовной реальности. А Пасха по сути своей показывает: вера христианская – это внутреннее торжество над условным, временным миром, в котором мы пребываем, над его ценностями. Открывается такое духовное богатство, что понимаешь: у меня есть то, ради чего можно нести всякие жизненные трудности, есть реальное торжество света – над тьмою, жизни – над смертью.

Мне кажется, если с Пасхой только раз соприкоснуться, то она остается в тебе и всегда присутствует.

– И это – состояние духовной радости? Все понятно, батюшка. Христос воскресе!

– Воистину воскресе!

1999 год

К отцу Георгию подходит прихожанка:

– Батюшка, как хорошо, что вы у нас есть! Он улыбается:

– Хорошо, что Бог у нас есть. Будет Он – будут и люди.

Отец Георгий – духовный отец сотен людей. Но ведь и он был маленьким, искал веру. В конце войны Юру отвезли в деревню к бабушке. Разрушенная церковь. Никаких икон. Ни слова о Боге.

Ребятишки начали играть в прятки. Юра залез под кровать – и в самой глубине наткнулся на какой-то тюк. Вытащил кусочек ткани, развернул и ахнул от красоты. Все вокруг ходили в темной, безрадостной одежде. А эта материя переливалась и сияла. Как будто чем-то неземным пахнуло на него. Как он понимает теперь, то была часть священнического облачения.

Бросился к бабушке:

– Что это?

Она, видимо, сильно испугалась. Объяснять не стала, а прикрикнула:

– Дай сюда!

– В своем духовном искании я, по-видимому, оставался индивидуалистом, – вспоминает батюшка. – Еще в детстве старался осмыслить жизнь как она есть. Годы были непростые, трудные, послевоенные. Разруха, полунищета.

Тогда это переживала вся страна. Одни семьи, более обеспеченные, может быть, не столь болезненно. А наша семья была небогатая, бедствовала.

Остро стоял вопрос пропитания, возможности учиться.

– Кем были ваши родители?

– Обыкновенными простыми людьми. Отец служил на железной дороге, а мама – по нужде работала везде, где была возможность. Чтобы поддерживать семью материально.

– Теперь бы сказали – подрабатывала.

– Мама приехала из деревни, из Рязанской области. И ее братья тоже. В 16–17 лет там очередной ребенок, как птенец, вылетал из гнезда. Ему говорили: «Ну вот, ты лети!» Они приезжали в Москву, шли навстречу неизвестному.

– И, понятно, их тут никто не ждал.

– Изучая жизнь, я рано определил для себя: если не учиться, то у меня никакого будущего не будет. Понимал, что я выходец из простого народа, впереди никакой поддержки нет.

В то советское время интеллигенция у нас считалась «гнилой». На людей из простонародья делалась ставка. Я учился в обычной школе. В детстве перенес сложные болезни, отставал, но усваивал знания очень успешно.

От природы мой ум был пытливым. Хотелось все познать, постичь, осмыслить самому. Бог судил так, что у меня с детства была и вера – внутренняя вера. И в решительные моменты она меня окрыляла, утверждала разум.

Переживая трудности детского и юношеского возраста, я думал: для чего дана жизнь? Если она складывается из одних лишений и проблем, то зачем увеличивать витки новых испытаний? Чтобы понять смысл бытия, я старался читать серьезную литературу. Конечно, возможности тогда были ограниченные, но все равно читал классиков, маленькие философские статьи. Хотя иногда это были орешки не по зубам.

– И с какого возраста вы философов читали?

– Думаю, лет с десяти. Многие удивлялись: парень какой-то внутренне сосредоточенный, с мыслями. Однажды даже врач, интеллигентная женщина, у которой в то время не было детей, видя бедность моих родителей, попросила их отдать меня ей. Она меня лечила и обратила внимание на мальчика, которого волновали серьезные вопросы. Видимо, почувствовала, что здесь можно дать и образование, и воспитание.

Будучи некрещеным, я молился Богу, когда семья попадала в бедственное положение, когда матери грозила смерть. У нее нашли рак. И она мне как-то сказала: «Все, я ухожу на операцию и не знаю, вернусь или нет…»

Мне было лет девять. Я стал на коленки и очень усиленно, со слезами молился. Если мы, дети, потеряем мать, то потеряем все, останемся никому не нужными.

Дней через пять вернулась мать, такая радостная. Совершилось чудо. Последний анализ перед операцией показал, что рака у нее нет. И тогда ей врач, который принес этот результат, сказал: «Ваши дети умолили Бога».