протоиерей Георгий Бреев - Радуйтесь!

Когда она пришла и передала мне эти слова, я понял, что моя молитва была услышана (хотя родителям об этом никогда не говорил). Это вселило в меня веру, что молитва может все.

Так вызревал мой внутренний мир. Потом наступила пора решать, куда мне дальше идти – учиться или работать. Родители сказали: «Мы хотим, чтобы ты учился, но, если станешь студентом, обеспечить тебя не сможем. Смотри сам».

– И что же вы сделали?

– Пошел работать на завод и начал учиться в вечерней школе. Проработал год. Это был нелегкий период: в 15 лет у меня заболели суставы. Мне грозила инвалидность. Врачи предупредили: «Спасти тебя может только молодой возраст, силы растущего организма».

Год я закалял себя: придумал упражнения, сделал турник, гантели. Упорно, изо дня в день занимался, обливался холодной водой.

Когда вставал вопрос о моем призыве в армию, врачи говорили: «Никогда он там не будет! Ему же инвалидность грозит». И тут в 16 лет я проверяюсь и слышу: «Здоров!» Так интересно проходила жизнь – в трудностях и физического порядка, и духовных поисков.

Работая на шарикоподшипниковом заводе учеником в отделе технического контроля, я встретился с людьми, которые меня спросили: «Веришь ли ты в Бога?» Я сказал: «Да». – «А крещен?» «Нет, – ответил, – не крещен». А они: «Что такое некрещеный – знаешь?» Постучали по столу: «Это вот такая доска!»

– То есть как бы неживой?

– Там на заводе у меня обрелась крестная. И еще человек, который, собственно, первым меня учил. Дал мне Евангелие. Я прочитал. И после Крещения, когда пришел на первое Богослужение в Елоховский собор, сразу почувствовал: моя судьба решена. Вот мое призвание, мое место. Вся жизнь будет связана с ним. Именно этого я искал. Теперь мне не о чем спрашивать, все ответы – перед глазами.

И действительно, дальше была армия, а после нее я поступил в Духовную семинарию. Мой пастырский путь определился.

Чуть позже у студента второго класса семинарии Юрия Бреева произошла удивительная встреча. Он стал духовным сыном замечательного подвижника схиигумена Саввы (Остапенко) из Псково-Печерского монастыря.

2000 год

Когда Юрий Бреев учился в Духовной академии, гонения на Церковь были такими сильными, что будущие пастыри не знали, удастся ли им вообще послужить.

– Я думал: «Хотя бы одну Литургию отслужить», – вспоминает теперь отец Георгий. – А ведь вот как вышло: больше сорока лет служу. Слава Богу!

Шли суровые для Православия 60-е годы. Закрывались открытые в войну храмы. В светских кругах наступила «оттепель». А для Церкви зима стала еще холоднее.

Как-то схиигумен Савва из Псково-Печерского монастыря приехал в Москву и решил побывать в ТроицеСергиевой Лавре. Его сопровождал выпускник Духовной семинарии Юрий Бреев. Отец Савва предложил:

– Давай в Хотьково заедем! Хочу поклониться родителям преподобного Сергия Радонежского. Вышли из электрички – и сразу оказались перед прилично одетым человеком с портфелем. Похоже, местным начальником. Тот закричал:

– Что такое?! Что это вы тут религиозную пропаганду разводите?!

А вся религиозная пропаганда сводилась к тому, что отец Савва был в монашеском одеянии.

– Какое право имеете?! – гремел незнакомец.

– А вы какое право имеете на нас кричать?! – «завелся». Юра.

– Тихо, тихо, – начал говорить ему отец Савва.

– Что ты? И стал просить незнакомца:

– Вы не обращайте на него внимания. Он молодой, неразумный. Мы сейчас уедем.

Как-то уговорил, утихомирил кричавшего. Тут подошла электричка. Отец Савва с Юрой вошли в нее, так и не побывав у родителей преподобного…

Воспоминания об этом случае навсегда сохранил наш батюшка – протоиерей Георгий Бреев

– Когда вы познакомились с отцом Саввой? – спрашиваю его.

– Это было примерно в 1962 году, когда я учился классе во втором семинарии. Рядом с нашим домом жила одна верующая семья.

– Уж не вашей ли будущей матушки Натальи?

– Да-да. Вместе с ее братом мы учились в светской школе. Иногда я заходил к ним. Когда они узнали, что я крестился, то сказали мне, что у них бывает отец Савва. Приезжая из Печор, он всегда останавливался у духовных чад.

И вот на квартире у них я присутствовал на встрече с батюшкой. Там и задал ему вопрос, могу ли окормляться у него духовно. Он ответил, что принимает меня в духовные чада.

– Какое впечатление отец Савва тогда на вас произвел?

– Он был уже довольно известным духовником. Вначале служил в Троице-Сергиевой Лавре, считался благочестиво настроенным монахом. Потом, когда из Москвы его перевели в Псково-Печерский монастырь, в народе о нем сложилось мнение как о подвижнике, человеке, имеющем дар прозорливости, благодатном священнике. Я это слышал не только от соседей, но и от других лиц. Поэтому и попросился к нему в духовные чада.

С того времени, как у нас начались духовные отношения, я только половину каникул проводил в Троице-Сергиевой Лавре. Там все студенты семинарии и академии пели в храмах, несли другие послушания. А на вторую половину летних и зимних каникул уезжал в Псково-Печерский монастырь и по возможности общался с отцом Саввой.

Позже, до принятия сана, я не один год по приглашению батюшки сопровождал его в поездках, которые он по рекомендации врачей совершал на юг. Происходило это примерно в сентябре-октябре.

Печоры называются так потому, что этот монастырь был основан в пещерах. Климат там влажный. Церкви – прохладные и сырые. Те монахи, у которых слабые легкие, обычно заболевали. У отца Саввы была эмфизема легких, и он регулярно ездил в теплые края – на Новый Афон, в окрестности Сухуми. Там, на побережье Черного моря, прогревал легкие – и это ему давало облегчение на целый год.

Мне доводилось много времени проводить в плотном общении с отцом Саввой. Вместе путешествовали, вместе молились, трапезничали, отдыхали. Я его всюду сопровождал. Это было необходимо: время неспокойное, он всегда в монашеской одежде. Со стороны буйных, ретивых ревнителей атеизма это порой вызывало грубые выпады. Их можно было ожидать в поезде, в метро, на улице. Я чувствовал, что нужен батюшке в эти минуты, ему со мной спокойнее.

– На юге вы тоже жили у духовных чад отца Саввы?

– Да. Например, у одной женщины на Новом Афоне был домик с садом. Буквально в 50 метрах от моря.

– Тогда Ново-Афонский монастырь, кажется, закрывали?

– Да, и на Новом Афоне мы молились келейно. А в Сухуми был открыт собор. Там мы посещали Богослужения.