Владимир Зоберн - Граждане неба. Рассказы о монахах и монастырях

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

Номер ИС Р 14-406-0564

Скит в Святогорской Успенской Лавре. Фото Анастасии Федоренко.

Евгений Львович Марков (1835–1903) – из богатых щигровских помещиков. Получил блестящее образование; был на государственной службе, в частности – возглавлял гимназию в Симферополе, был смотрителем народных училищ Крыма (Таврической губернии). Автор многочисленных публицистических статей и беллетристических сочинений в жанре очерков просвещенного путешественника: «Очерки Крыма» (1872), «Берег моря» (1880), «Очерки Кавказа» (1887), «Путешествие на Восток, Царьград и Архипелаг. В стране фараонов» (1890–1891), «Путешествие по Святой Земле» (1891), «Святые Горы. Поездка по Донцу» (1902).

Святогорская Успенская Лавра. Фото Megamegalex.

Слишком захваленные места редко производят впечатление, которого от них ждешь. Воображение почти всегда обгоняет действительность, и когда эта действительность открывается перед глазами человека – она почти всегда невольно разочаровывает его.

Красоту Святых Гор мне хвалили и расписывали очень многие, я не раз рассматривал их изображение на картинах и фотографиях, и был уверен, что после всего, виденного мной в разных странах мира, – особенно после свежих еще впечатлений Нового Афона, – вид Святых Гор покажется обыкновенным.

Но я был совершенно неожиданно поражен открывшимся видом. Он изумительно свежий, широкий и могучий, к тому же дышит чем-то характерно-русским, родным, православным, что переполняет русское сердце необыкновенно радостным чувством.

Широкая, прямая и глубокая, как морской пролив, многоводная река, без мелей и тростников, гонит перед нами веселые волны. А из ее синих пучин от края и до края, во всю ширину кругозора встают за ней, прямо как стены, белые пирамиды гор, снизу доверху обросшие темными полчищами сосен – словно неприступная крепостная твердыня, защищаемая ратью исполинов. И на этом суровом черно-зеленом фоне, тоже во весь обхват картины, выступают каким-то ликующим и сверкающим небесным Иерусалимом белокаменные башни многочисленных храмов, белокаменные корпуса и ограды обширного монастыря, чудно отражаясь, опрокинутые вниз головой, в синих омутах реки. Эти белые церкви, эти золотые кресты и маковки – не только на берегу, у подножия каменных громад. Они, увенчанные пиками горных пирамид, – под самыми облаками прорываются сквозь чащи бора на всех высотах. Вон белая меловая скала выпятила, будто башни, пять круглых выступов и заострила, словно конические крыши, свои меловые верхушки. Она поднялась из темноты и тесноты окружающего ее бора высоко над соборами монастыря, и, кажется, повисла в воздухе громадным отвесным утесом, прорезанная в разных местах черными дырами окошек, сквозь которые хмурятся спрятанные в сырых недрах пещеры древних отшельников. Эта висячая скала, колоссальная нерукотворная церковь, заканчивается вверху таким же, как она сама, белым трехглавым храмом, построенным на ее темени. И ваш глаз, ваше сердце сразу чувствуют, что этот меловой утес – не похожий ни на что другое, изрытый пещерами и обращенный в Божий храм – центр не только чудного пейзажа, но и всей многовековой истории святого места.

Святогорская Успенская Лавра. Фото Wadco2.

Я был совершенно неожиданно поражен открывшимся видом. Он изумительно свежий, широкий и могучий, к тому же дышит чем-то характерно-русским, родным, православным, что переполняет русское сердце необыкновенно радостным чувством

Но и выше этой поднятой в воздух церкви-скалы, выше всех утесов белых гор, выше всех сосен темного бора, на верху самой высокой пирамиды – еще один белый храм, омывающий золотые кресты и главы в синих безднах неба.

И когда в изумлении смотришь снизу на всю эту теснящуюся у подножия гор многолюдную семью соборов, на храм-скалу, чудесно висящую над ними, на статную башню церкви Преображения, которой, как сверкающим шпилем, завершается масса пирамид, – представляется, будто золотые кресты и белые башни, ярко светящиеся на фоне лесов, догоняют друг друга, стремясь уйти все выше, все дальше от низменной земли к высям небесным; будто священная гора, обросшая храмами, точно деревьями, – не что иное, как один исполинский Богоданный храм Творцу, а сияющая там, под облаками на ее макушке, златоглавая церковь – только венчающий его громадный крест.

В некотором отдалении от монастыря, слева, на таких же пирамидальных кручах лесного берега красавца Донца и тоже над пучиной вод, стоит, обращенный лицом к монастырю, дворец Потемкиных. Теперь дворец перешел во владение графа Рибопьера.

Мы переехали через длинный деревянный мост к громадному четырехъярусному зданию монастырской гостиницы, которое каменным квадратом с четырех сторон охватывает обширный мощеный двор, полный повозок, лошадей и народу. В гостинице двести номеров, есть зал для общей трапезы и другие помещения.

Северский Донец. Святогорск. Фото Sergio Hoffmann.

Простой народ устраивается в нижнем полуподвальном этаже. А нам отвели просторный и чистый номер с двумя диванами вместо кроватей.

Однако насчет еды оказалось плохо. Был к тому же постный день, так что пришлось довольствоваться привезенной с собой холодной провизией да спасительным во всех случаях чаем. Впрочем, монах-коридорный объяснил, что господа заказывают скромный обед женщине из Банной слободы, которая получает заказ, приходя для этого в монастырь накануне. И правда, предприимчивая баба явилась вечером и к нам, но взялась сготовить только обед на завтра, а от приготовления ужина отказалась.

Народу в монастырь набралось очень много. Вообще, основной приток богомольцев бывал ко дню Успения да к Николину дню – главным престольным праздникам монастыря. Но поскольку послезавтра – Покров, один из многочисленных храмовых дней этой богатой храмами лавры, из соседних деревень уже стали собираться старики и бабы.

Женщин тут особенно много, и они шатаются решительно везде.