Владимир Зоберн - Граждане неба. Рассказы о монахах и монастырях

– Что ж, и теперь черкесы у вас?

– Они же опять. Только потише стали. А тех побитых граф похоронить велел на свой счет, около усадьбы своей. Один-то оказался христианской веры, тому крест на могиле поставил, а другие – нехристи, так тем только столбочки, вроде как бы шапки круглой…

Всенощную мы отстояли в большом Успенском соборе, огромном, совсем еще новом пятиглавом храме с высокими сводами, с богатым золоченым иконостасом в четыре яруса. На стенах – изображения святых угодников крупнее, чем в рост человека, картины священной истории такого же грандиозного размера. Хотя завтра и не было большого праздника, густая толпа богомольцев залила обширный храм так, что протиснуться было трудно.

Служба здесь величественная и долгая, по Афонскому уставу, который перенесен сюда из Глинской пустыни настоятелем Арсением и первыми иноками восстановленного монастыря. Два многолюдных хора монахов соединяются при пении главнейших стихир в общий хор; черный ряд мантий и клобуков сурово-траурным полукругом становится тогда перед царскими вратами, могучие мужественные голоса, свежие и звонкие, какие вырабатываются только на вольном просторе малороссийских степей, без смягчающей примеси дискантов и альтов, наполняют высокие своды собора важными и торжественными звуками священных песнопений, особенно подходящими к строгому духу монастырской службы. Горластые диаконы ревут и гудят молодыми басами, чередуясь с хором, словно трубы иерихонские. Старцы-иеромонахи двигаются бесшумно и стройно, тоже по строгой иноческой дисциплине, и во главе их – совсем седой старец-игумен с суровым взглядом и бледным лицом, заменяющий отсутствующего архимандрита.

На другой день после обедни в Успенском соборе мы посетили монастырское кладбище и древнюю пещерную церковь преподобных Антония и Феодосия.

В этом «ближнем» кладбище, предназначенном для особенно уважаемых покойников, благотворивших монастырю, похоронена под великолепными памятниками семья Иловайских, князья Голицыны и другие знатные люди; на мраморном надгробии-пирамиде графа Матвея Ивановича Платова, командира Атаманского полка, сын которого был в университете моим товарищем по курсу и факультету, выразительные эмблемы его боевого звания – казацкая шапка, сабля и пистолеты.

У самого входа в пещерную церковь – гробницы спутников архимандрита Арсения, основателей возобновленного монастыря – духовника Феодосия, иеромонахов Киприяна и Паисия. Подземная церковь очень небольшая, но все-таки в нее спускаются с зажженными свечами и под предводительством монаха. Монах этот рассказывает благоговейной толпе богомольцев историю подземной церкви.

Пещерный монашеский скит в Святогорске. Фото Андрея Бутко.

По преданию, она была ископана в глубокой древности киевскими монахами, бежавшими в 1240 году, при разорении Киева Батыем, из Киево-Печерской лавры. И потому посвящена была киевским угодникам. Впоследствии церковь эта засыпалась и была совершенно забыта.

Столетний старик-пастух, бывший когда-то работником в старом монастыре, постригся в монахи новой обители под именем Мафусаила и рассказал братии, что в молодости, пася овец в лесу, он напал на след завалившейся пещеры, в которую вело маленькое оконце и которая должна быть древней церковью Антония и Феодосия.

Монахи не придали значения рассказам старика. Но епископ Иннокентий, просвещенный любитель и знаток древностей, услыхав от архимандрита Арсения о рассказах Мафусаила, приехал в Святые Горы. После многочасовой беседы с Мафусаилом он приказал немедленно раскопать указанное им место и записать все сохраненные старцем предания о ней.

Братья тотчас приступили к работе. Дружно раскопав место, вынесли землю, спустились внутрь через тесное слуховое оконце и, к великому своему изумлению и радости, очутились в алтаре маленькой подземной церкви. Потом уже стали очищать от земли остальные части неожиданно открытого древнего храма.

Старец Мафусаил словно предопределен был от Бога для открытия этой святыни – он скончался тотчас после ее открытия, даже прежде, чем было закончено очищение указанной им церкви.

Когда братья целым собором хоронили старца на кладбище у входа в пещерный храм (мы видели накрывший Мафусаила серый камень), мимо проезжал купец Изюмский. Он был вообще довольно равнодушным к церкви, но остановился у кладбища, чтобы узнать, кого хоронят с таким почтением. Ему рассказали про открытие Мафусаила и свели в подземную церковь. Купец до того был растроган, что принял на свой счет все расходы на ее возобновление и сделался с тех пор одним из усердных ревнителей монастыря.

Успенский собор Святогорской Успенской Лавры. Фото Uk-Kamelot.

Всенощную мы отстояли в большом Успенском соборе, огромном, совсем еще новом пятиглавом храме с высокими сводами, с богатым золоченым иконостасом в четыре яруса

Утром, до обедни, мы пошли побродить по горным лесам монастыря, примыкающим вплотную к парку графа Рибопьера и его живописной усадьбе. Старые дубы и липы еще не обронили осеннего убора, а густые шары омелы, насевшие целыми семьями на широкие кроны лип, своим свежим зеленым цветом придавали им совершенно летний вид.

В графском парке мы наткнулись на могилы убитых черкесов, о которых рассказывал лодочник. Мусульмане и христианин покоились рядом (как рядом и погибли), под насыпями, обнесенными решеткой.

На вершине горы, в сотне сажен от опушки леса, расположился монастырский хутор, где ютится все экономическое хозяйство монастыря; с четверть версты дальше – монастырское гумно, заставленное скирдами хлеба, стогами сена. Летом на молотьбе работает до шестидесяти монахов, не считая наемных рабочих. Монахи возят снопы, подают в молотильную машину, косят. На другом хуторе монастыря, на монастырской мельнице в Маяках, тоже хозяйничают и работают монахи.

На хуторе не только хозяйство. Там еще монастырская больница и при ней церковь. Затворник Иоанн скончался в этой больнице и похоронен около нее. Над могилой его целые дни почти без перерыва служатся панихиды богомольцами, и память о его отшельнических подвигах, несомненно, стала теперь одним из главных побуждений народного паломничества в Святые Горы.

Осмотрев верхние окрестности монастыря, мы, заслышав благовест к поздней обедне, спускались по ступенькам крутой тропы, сбегающей через лесную пропасть в нижний монастырь. Нагнали тихо плетущегося в церковь старика-монаха; заговорили с ним о древних монастырских преданиях, об иноках-подвижниках…